На всю жизнь - [53]

— Я понимаю, у вас Яничка.

— Да, именно, но прежде всего потому, что я люблю свою жену. Она это знает и когда-нибудь все-таки должна понять, что нельзя до бесконечности обижать человека, который ее любит. Я ее уговорил, когда мне было двадцать, а ей шестнадцать лет. Я был у нее первым парнем. Через два месяца после этого мы поженились. Должны были пожениться. Потом я четыре года учился в училище и приезжал домой один раз в месяц. Она понимала, что молодость проходит. И решила это по-своему. А я, товарищ поручик, уже несколько раз заставал ее с другим, поэтому особенно не удивляюсь. Понимаю, что вам это покажется странным, но я не знаю, как себе помочь.

— Всего минуту назад мы были на «ты», — заметил я.

— Это от злости, что снова все повторяется. Извините.

— Может быть, нам перейти на «ты» и когда злость уже прошла?

— Нет, — покачал он головой. — Этого я не могу допустить. Я знаю людей, которые между собой на «ты», а про себя думают, как бы другому ножку подставить. И людей, которые разговаривают на «вы», оставаясь лучшими друзьями.

— Я должен признаться, что не очень тебя понимаю.

— Иногда я и сам себя не понимаю. Но об одном прошу вас, товарищ поручик. За недостатки в роте можете меня как угодно наказывать, но в мои домашние дела, пожалуйста, не вмешивайтесь. Может быть, я и ненормальный, но я все же думаю, что сумею навести порядок сам.

Я тоже бросил на стол три кроны, так что мы могли уйти.

* * *

Как-то незаметно наступила середина летнего периода обучения. Лида по вечерам заполняла табеля успеваемости своих учеников. За каждую плохую оценку она страшно переживала и, казалось, была готова заранее извиниться перед ее обладателем.

В областном театре началась пора летних отпусков, и Ирена переехала поближе к Индре, сняв номер в отеле на площади. При взгляде на нее у солдат перехватывало дух. Когда же пронесся слух о том, что командир по вечерам ходит с ней на прогулки к лесу, то Индра сделался предметом всеобщей зависти. Эта зависть достигла предела, когда несколько солдат заметили, как ему удалось незаметно проскочить в гостиницу за спиной портье и подняться по лестнице.

Речь шла о беззлобной зависти, скорее о восхищении. Настоящий мужчина — к такому выводу пришли солдаты, оценивая своего командира, и его авторитет стал возрастать в геометрической прогрессии. Индра был счастлив. Таким я его еще не знал. И его хорошее настроение благотворно влияло на атмосферу всего батальона.

Мы знали, что утром он приходил в часть прямо от нее, и видели, как он сразу энергично брался за свою повседневную командирскую работу.

В один из таких дней я спросил его, как долго Ирена еще останется здесь. Огонек в его глазах погас, и он тихо спросил:

— Кому она мешает?

Я поспешил заверить его, что все наоборот, все очень хотят, чтобы она оставалась здесь как можно дольше.

— Значит, я не такой противный, каким бываю обычно? — спросил он и добавил: — Петр, я очень ее люблю.

Индра — мужчина, способный где нужно повысить голос, и поросячьи нежности ему не знакомы. Но это признание не выглядело смешным.

— Я знаю и очень хочу, чтобы тебе повезло.

Мне подумалось, что за неполный год совместной работы мы никогда не были так близки, как в эту минуту.

Он испытал то же самое и немного от этого опешил.

— Пойдем займемся «трешками», Петр, — вернулся Индра к реальности. — Я хотел бы предварительно все как следует проверить.

— Ванечек с Броусилом уехали час назад. Все будет в порядке, — заверил я Индру.

Не сказав ни слова, Индра надел фуражку. Это означало, что он не собирается больше здесь задерживаться.

Слова «трешка» вы не найдете в соответствующем наставлении. Там есть только выражение «Упражнение номер 3 по стрельбе из оружия боевой машины пехоты». Вы, безусловно, согласитесь, что звучит это длинновато.

Индра прежде всего взял за бока Ванечека, потом Броусила, и наконец, не прошел и мимо командиров рот.

Я собрал политработников рот.

— Это называется, как вы знаете, политическое обеспечение стрельб, — сказал я спокойным тоном. — Вот именно об этом я и хотел бы от вас услышать.

— Здесь речь пойдет больше об арифметике, чем о политике, — заявили они. Потом один за другим вытащили из карманов помятые листки, исписанные цифрами. В каждой роте оказалось по нескольку солдат, в стрелковых способностях которых существовали сомнения, но от них могло зависеть, станем мы отличниками или нет.

— Мы с ними работаем индивидуально, — пояснили политработники.

— За это время вы их так издергали, что они и в ворота не попадут, — не сдержался я.

— Работаем с ними очень аккуратно, — заверил меня Петрачек, а остальные согласно кивнули.

В их аккуратности я отнюдь не был уверен, однако решил, что теперь уже вряд ли что-нибудь можно исправить.

— Все отработано, — ответили они. — Вы будете удивлены.

Индра подал команду к началу занятий. В этот момент прибыл командир полка со своим заместителем по боевой подготовке. Индра, как руководитель стрельб, сам не стрелял, и я чувствовал, что он этим недоволен.

Командиры рот, два ротных политработника и я подошли к машинам.

Я был абсолютно спокоен, так как прошел курс стрелковой подготовки в стрелковом кружке.