На Врангеля. Повесть о перекопских боях - [8]

В этих хатах мы пробыли около часа, когда к нам пришел приказ выходить. В сумке у меня лежал кусок хлеба. Я получил его от хозяина халупы, в которой мы расположились, он приезжал на несколько часов для того, чтобы увезти кой-какой скарб от белогвардейского обстрела.

Когда мы выходили, мне в голову пришла мысль. «Надо, — думаю, — съесть хлеб, а то меня убьют и хлеб пропадет, да еще белый». И я принялся его есть и съел с большим аппетитом.

На меня навьючили с полмешка пулеметных кружков, я их тащил с трудом. Не дойдя немного до моста, мы остановились. Неприятель сильно обстреливал пространство вдоль линии железной дороги, засыпая нас песком и пылью. Расположились мы — одни в окопах, другие внизу за насыпью. Снаряды рвались недалеко от нас и их осколки летели во все стороны.

Лежим мы часа два. Вдруг прибегает батальонный командир и говорит, что приказано вернуться и через деревянный мост итти в обход. Мы вскочили и бегом двинулись к месту своего расположения, где нас уж ждал суп. Мне было очень досадно, что, идя в наступление, я съел свой хлеб, боясь, что меня убьют и хлеб пропадет. И из-за моего страха мне опять пришлось есть суп без хлеба.

Суворов

Часа за полтора до наступления темноты мы снова подошли к Сивашскому мосту. Неприятель попрежнему бил из тяжелых орудий по мосту и по нашему берегу, нанося нам тяжелые потери. Но, несмотря на жестоким огонь, саперы на виду у неприятеля продолжали возиться у моста, подвозя вагонами бревна, козлы и шпалы. Среди саперов было уже много убитых и раненых, но работа не прекращалась. Телефонная связь то и дело прерывалась, и потому наша батарея почти бездействовала.

Часов в десять вечера мост был наконец готов. Мы разузнали, что на берегу против нас неприятельских бронепоездов пока что нет, и пехота начала немедленно переправу. Впереди пошли роты и пешая разведка 264-го полка, а за ними роты и пешая разведка 268-го.

В темноте наши части быстро накопили силы за мостом, на дамбе по обе стороны железнодорожного моста. В то время как хвост 268-го полка еще тянулся гуськом по мосту, главные роты двинулись с дамбы на материк.

Неприятель нас заметил и открыл огонь.

Настал решающий момент.

Раздалась команда. Прокатилось красноармейское «урра!», и роты рассыпались и хлынули вперед.

Заговорили пулеметы и винтовки. Все чаще и чаще вспыхивали огоньки в темноте ночи. Все неистовее становился гул орудий. Навстречу пулям и огню бегут, задыхаясь, люди, бегут и падают. Слышим, что и у белых прокатилось «ура!» Стало быть они поднялись из окопов и идут на нас в контратаку.

Цепь на цепь…

Бегут красноармейцы к окопам белых. Валятся, орошая кровью берег Крыма.

За упавшими бегут другие.

У проволочных заграждений — много новых жертв. Проволоку рвали — кто лопатами, кто прикладом, набрасывали на нее одежду, перелезали и бежали дальше.

— Товарищи, за мной! — слышится команда.

Во тьме катится восторженное и гулкое:

— Урра-а-а!..

— Даешь Крым!..

Первая линия окопов занята. Недавняя тревога сменилась сильным чувством радости.

И вновь бежим в темноту, дальше, глубже в Крым.

Герои дрались, как львы. Но враг был силен, и нам пришлось потерять много товарищей. Но велика была наша радость, когда он был разбит и бежал.

Рожков

Мы перекололи пехоту белых, рассыпались в цепь и двинулись дальше вдоль железной дороги. Вдруг слышим — идет к нам бронепоезд со станции. Подошел к нам и остановился, приняв нас за свою белогвардейскую пехоту, и открыл огонь по мосту.

Потом, когда разобрался, что он в тылу у красных, быстро отошел на станцию обратно, а мы так и не сумели задержать или взорвать его. Со станции бронепоезд открыл орудийную стрельбу уже по нашим цепям, оставив мост в покое.

Ох, жарко было! Много побил он наших, многих ранил, но мы кинулись на бронепоезд «на ура», и он пошел от нас, все увеличивая ход. В этом бою был ранен наш взводный Вдовенко. Когда его вели под руки мимо нас, то он закричал: «Не падайте духом, товарищи, идите смелее!»

Пришли мы к станции. Противник уже отступил оттуда. Мы первым долгом забежали к служащим и попросили у них табака. Нам насыпали на несколько цигарок. Я закурил, зашел в другую избу и попросил хлеба. Мне дали и спрашивают: «Кто ты такой, отставший или красный?» А ответить я боюсь. Ведь я один… Но в это время в избу вошел наш комбат, написал записку и велел отнести к командиру полка, что я и исполнил. Командир сидел за столом с хозяевами избы и пил чай. Он посадил меня с собою рядом и налил мне чаю. Хозяйка принесла нам хлеба. Командир и говорит мне: «Ешь, как дома, не стесняйся — теперь Крым наш». И так хорошо мне стало. Поговорили мы с хозяином, он повеселел и угостил нас табачком.

Одинцов

Второй наш батальон пробрался через Сивашский мост, а первый — пошел в обход на Чонгарский. Впереди же нас гнал противника 266-й полк, а мы шли вслед за ним. Чонгарский мост был разбит, но справа от него стрелками нашей 30-й дивизии был построен новый. Сделан он был в виде плота… Через все озеро были протянуты бревна, по три в ряд, и по ним переходили наши части.

Ходак

Переходя через этот мост, я споткнулся о лежавшего красноармейца. Он был мертв. Я задел ремнем моей винтовки за его застывшую вытянутую руку и мне показалось, будто мертвый хочет остановить меня.