На войне Дунайской - [44]

Всадники рвались в контратаку. Офицеры уверяли Левиса, что опрокинут турок и отгонят подальше от переправы.

— Не могу удержать людей, — докладывал командир дивизиона Есиев. — Закон мести требует…

— Месть… — спокойно отвечал Левис. — Вспомните, господин штаб-ротмистр, слова воззвания — Мы пришли сюда не мстить, а установить справедливость.

— Ваше высокоблагородие! Справедливость требует — в атаку. Люди требуют. Татаркана Томаева турки на штыки подняли.

— Не разрешаю. Гурко ждет барона Криденера и генерала Карцова с севера.

— Кони требуют…

— Что-о?

— Замерзли кони, господин полковник. Погреть бы…

Левис приказал выставить вперед цепь спешенных всадников и вести ружейный огонь. Подумав, он обратился к старшему полковому адъютанту Ляпину:

— Андрей Павлович, два орудия восьмой батареи — на линию огня! А вы прикажите свободным всадникам накрыть бурками лошадей, а самим танцевать лезгинку.

— Слушаюсь, господин полковник. — Есиев круто повернулся на коне и поскакал к сотням отдать веселый приказ Левиса.

К вечеру подошел отряд Карцова. Стрелки заменили спешенных всадников, и Кавказская казачья бригада в полном составе двинулась вперед.

Начался беспрерывный девятисуточный поход казаков и осетинских всадников.

Ночью охотники Иналука Гайтова заметили подозрительное движение турок в Базарджике и начавшийся в городе пожар. Сомнений не было — противник решил прорваться под покровом ночи в Филиппополь. Донесение Гайтова немедленно было передано генералу Гурко, и он отдал приказ графу Шувалову продолжать движение, а сам, в сопровождении осетинских сотен, пошел по пятам турок.

Стремясь не отставать от своего командующего, войска Западного отряда к 13 января подошли к Филиппополю (Пловдив). Наступая по глубокому следу, отряд встретил на своем пути реку Марицу, имеющую здесь до 180 метров ширины при глубине выше пояса: по реке мчались льдины, температура понизилась до 7–8° мороза, дул резкий северный ветер, но все это не остановило русские войска, и они перешли реку вброд.

Начался трехдневный бой под Филиппополем. Гурко применил смелый маневр охвата города с двух сторон и сосредоточил огонь всей наличной артиллерии по главным укреплениям турок. На третий день турки были разбиты.

Теперь дорога на Андрианополь для противника оказалась отрезанной и вся армия Сулеймана-паши — оттесненной в Родопские горы (юго-западная часть Болгарии). Единственным оплотом турок перед их столицей оставался Андрианополь (Эдирне), находящийся на исконной турецкой земле.

Часть разрозненных турецких войск откатывалась на Чирпан — в восточном направлении, другая часть в Родопские горы — на юго-запад. Кавказцы преследовали и добивали их. 28 января Гурко доносил Главнокомандующему: «Из кавалерийских колонн, направленных после боя под Филиппополем для преследования отступающих турок, особенного внимания заслуживает Кавказская бригада свиты его величества генерал-майора Черевина, преследовавшая неприятеля от Филиппополя к Гюмурджику».

В этом стремительном преследовании противника Владикавказско-осетинский полк находился без дневок и часто при полном отсутствии хлеба для людей и корма для лошадей, но всегда — под открытым небом и под огнем турок.

Приказание преследовать неприятеля в южном направлении и не останавливаться перед незначительными силами, «пока не представится упорного сопротивления», повело казаков и осетинских всадников на новое славное дело: они перерезали Родопские горы с севера на юг на всю их глубину и добили остатки кавалерийских таборов Сулеймана-паши.

Продвигаясь узким ущельем по притоку Марицы, сотни Осетинского дивизиона прошли мимо скалистой громадины Галям-Персенк и настигли группу турецкой пехоты, идущую к высокогорному селению Чатак. Полковник Левис выслал две сотни терцев, чтобы преградить путь отхода противника в верховья ущелья, а Осетинскому дивизиону приказал спешиться и атаковать турок в спину.

Это был последний бой всадников Иристона в русско-турецкой войне 1877–1878 годов. Он длился недолго. Заслышав боевой клич осетин, аскеры бросились вверх по ущелью, но, встретив дружный огонь засады терских казаков, сложили оружие. Турецкий офицер принес значок своего табора и передал штаб-ротмистру Есиеву.

— Значок не принимаем, — зло ответил Есиев. — Знамя принимаем.

Офицер низама развел руками и с помощью переводчика объяснил, что знамена брошены на том берегу Марицы, а здесь, в горах, укрылись лишь мелкие части, они не имеют знамен.

Рейд в Родопские горы окончен. Дивизион осетинских всадников-добровольцев прошел славный путь и был удостоен высшей степени воинского отличия — Георгиевского знамени. Гурко поблагодарил Кавказскую казачью бригаду, выдал от имени Главкома на каждую сотню по четыре знака отличия Военного ордена и предоставил терцам, кубанцам и осетинам двухнедельный отдых.

Генерал Гурко имел все основания отдать такой приказ потому, что роль кавказской бригады в этой войне была сыграна до конца — больше преследовать некого.

Подвижная группа отряда М. Д. Скобелева ворвалась в Андрианополь значительно раньше, чем этого ожидали турки — они не успели превратить этот город в новую «Плевну», и войне пришел конец.