Чаях Бога, спасающего меня от малодушия и от бури.
54-й псалом Давида
В музее истории Великой Отечественной войны молодая девушка-экскурсовод рассказывает группе посетителей о том, как все происходило в Эстонии в то тяжелое военное время. Среди праздных посетителей выделяются двое, глубокий старик с внуком. Своими чуть подслеповатыми глазами старик внимательно оглядывает экспонаты. Медали, оружие, дневники, одежду. В какой-то момент взгляд его останавливается на старом, видавшем виды компасе с треснувшим стеклом.
— В этот сложный военный период Эстония еще не находилась под немецкой оккупацией. Можно сказать, что это было время активного экономического становления и трудового энтузиазма, — монотонно бубнила экскурсовод.
Один из посетителей задал вопрос по-французски, и она совершенно свободно продолжила отвечать ему на французском языке.
Старик заворожено смотрит на компас.
Алексей гнал мотоцикл по пустому ночному шоссе в направлении мерцающих вдали огней старого завода. Где-то там впереди, у колодца на обочине, его ждал Петька. Мотоцикл-то собственно и принадлежал Петьке, а точнее его старшему брату, ныне где-то скрывающемуся в лесах, потому что его разыскивала милиция.
Вот впереди показался силуэт колодца, а рядом с ним две темные фигуры.
Мальчик сбросил скорость и свернул в сторону фигур.
— Быстрее, быстрее! — услышал он голос отца. Алексей заглушил машину и шагнул к отцу. Стоящий рядом Петька протянул ему книгу.
— Накатался?! — спросил отец Михаил и взял Алексея за руку. — Пошли, нам срочно нужно домой. Скоро приедут.
— Пошли, — виновато согласился мальчик и попрощался с Петькой коротким взмахом руки.
Отец с сыном перебрались через придорожный овраг, обошли ржавое полотно узкоколейки и наконец, добрались до первых домов городской окраины.
— Теперь старайся тихо, — приказал отец и еще крепче сжал ладонь сына. — Вчера забрали старосту.
— Сегодня придут за нами? — опасливо поинтересовался Алексей.
— Могут, — кивнул отец Михаил, улыбнулся и добавил: — Но ты же понимаешь, что это просто испытание?
— Понимаю, — так же кивнул мальчик, хотя, признаться, он не очень понял, что именно имел в виду отец.
— Если все пройдет хорошо, то завтра дядя Саша отвезет нас к парому, — сказал отец Михаил, помогая ребенку перелезть через невысокую изгородь, окружающую сад их дома.
Из тени яблонь кто-то вышел им навстречу.
— Что там, тетя Люба? — спросил отец, узнав в фигуре родственницу.
— Все вещи перенесли в сарай, — ответила она. — Только не знаем, что с собаками делать. Брехать будут. Выдадут.
— Будем молиться, чтобы не выдали, — отмахнулся отец и по еле заметной в темноте тропинке направился к дому.
Уже вскоре они всей семьей сидели при потушенном свете за столом в сарае. Собаки жались к ногам, но молчали.
Где-то вдали зашумел мотор. Потом хлопнула калитка, и в саду раздались голоса. Сначала чьи-то грубые, незнакомые, потом что-то вскрикнула тетя Люба, и раздался грохот поваленной мебели.
— В доме никого, кроме этой ведьмы и старика, — крикнул неизвестный голос. — Сержант, обыщи сад.
— Тихо, — шепотом приказал отец Михаил, и все сидящие в сарае постарались задержать дыхание. Алексею показалось, что даже собаки на время перестали дышать.
Неподалеку зашумела листва, и кто-то чертыхнулся:
— Здесь черт ногу сломит, какие-то кресты, плиты. Короче, сбегли попы, видно, кто-то предупредил.
— Стрельни, может, вылезут, — посоветовал кто-то ему с крыльца дома.
— Охота была пулю тратить, еще пригодится, — ответил тот, и шаги начали удаляться.
Опять за калиткой взревел мотор, и вскоре стало тихо.
— Спасибо, Господи! — вздохнула мать.
— Пора собираться, через час приедет дядя Саша, — сказал отец.
— А если бы они нас нашли? — поинтересовался Алексей. — Мы бы сражались?
— Нет, — устало улыбнулся отец, зажигая керосинку. — Священники не имеют право на кровопролитие. Ты же сам знаешь. Священники должны молиться.
— Это несправедливо, они хотели нас убить, а мы просто прятались, — возразил мальчик.
— Да, просто прятались, — грустно согласился отец, взял ребенка за руку и повел через сад к дому.
Через несколько часов нагруженный невеликим семейным скарбом грузовик мчал по темной поселковой дороге. Алеша и его сестра сидели в кабине рядом с водителем, а их родители тряслись вместе с вещами в кузове.
— Я не понимаю, что происходит, — говорила мать. — Почему именно сейчас все эти аресты?
— Скоро война, — отвечал отец. — Большевики боятся, что духовенство в случае оккупации перейдет на сторону фашистов.
— Это чушь какая-то, — разводила руками мать. — Духовенство не может занимать чью-либо сторону.
— Ну, тем не менее, разве им объяснишь, — вздыхал отец Михаил. — Для них главное совсем другое.
-Что?
— К сожалению, они сами не знают, но, судя по информационным сводкам, войны не предполагается, а судя по арестам духовенства, она уже на пороге.
— Скажи мне, — неожиданно поинтересовалась мать, крепко сжав руку мужа. — Ты не раскаиваешься, что стал священником? Мы же для всех враги.
— Признаться, счастлив, — серьезно ответил отец.
— Тогда я тоже счастлива, — улыбнулась женщина.
