На «Витязе» к островам Тихого океана - [19]

К ОСТРОВАМ ФИДЖИ

Плывем все дальше и дальше на юг. Приэкваториальная область исследуется очень детально. Это область так называемого экваториального противотечения. Занимает она обширный район, приблизительно от 9° северной широты до 7° южной широты. Господствующие ветры дуют тут с запада на восток, и в том же направлении движутся водные массы.

Станции длинные, по суткам и более. Но все-таки удовлетворить все «аппетиты» научных работников невозможней иные считают себя обиженными. В нашем плавании, как, впрочем, и всегда в экспедициях, острый недостаток времени. Программа работ большая, протяженность разрезов огромная, а дней для работы недостаточно. Сроки возвращений очень жесткие.

Экспедиция имеет, конечно, твердый план работ. Но планы составлялись в московских кабинетах, и с этими планами жизнь не очень считается. Так, на весь рейс было «запланировано» всего три штормовых дня! А их было уже в два раза больше, хотя плаваем мы еще только один месяц. На все заходы в порты запланировано пять суток, а жизнь показала, что наполнение цистерн пресной водой в одном только порту Сува берет пять суток.

Наконец, существует еще «научная жадность». Каждый отряд хочет сделать максимум возможного. Например, по плану отряд планктона должен на данной станции собирать планктон с верхних 1500 метров. Но задачи исследования требуют (и действительно требуют!) собрать в этом пункте планктон с самого дна. А это значит добавочные 12 часов работы, лишних часов стоянки.

По плану грунт собирается на одной станции при помощи дночерпателя, который захватывает только верхний слой для точного количественного учета всего живого населения на единице площади морского дна, а на следующей станции — трубкой Петерсена, которая вырезает колонку грунта длиной в несколько метров, это интересует геологов. Но часто и геологи, и отряд бентоса требуют делать и то, и другое. Научно, обоснованно, настойчиво аргументируют свои требования. На это опять уходит несколько лишних часов.

А отряд ихтиологов! Теодор Саулович Расс готов на каждой станции запускать и свою гигантскую БКС (большую коническую сеть) и другую сетку, именуемую хамсерозной, и выкинуть в море ярус. И он прав, конечно, со своей точки зрения. Его снаряды приносят удивительных, диковинных, подчас еще не известных науке глубоководных рыб, а на ярус, кроме акул, попадают иногда и золотые макрели, а может попасться и тунец, этот король промысловых рыб. Мы все мечтаем, чтобы макрель была очень большая и не поместилась бы в цинковый гроб с формалином, куда ихтиологи прячут свою добычу. В этом случае вкуснейшая золотая макрель, она же корифена, попадет на камбуз, и мы ее отведаем в ужин.

Но если удовлетворять все требования, то плавать надо не четыре месяца, а восемь. Трудное положение начальника экспедиции, который должен согласовать и плановые задачи рейса, и интересы науки, и реальные возможности, и, наконец, характер и темперамент руководителей отдельных отрядов.

Идет длинная, более чем суточная станция. Пока работают на одной лебедке — спускают серию батометров или планктонную сетку — другим приходится ожидать, так как при больших глубинах в 5–6—7 тысяч метров существует большая угроза, что тросы и снаряды перепутаются. Но скучать не приходится, так как незанятые в данный момент работой могут развлекаться ловлей акул. Акул много. Море спокойное, и хорошо видно, как в тихой воде вокруг корабля, почти у поверхности скользят серые или голубые хищники. Иногда одновременно видны пять, шесть, а если обойти по палубе вокруг корабля;, то можно насчитать и более.

Акулы разных размеров: то небольшие в метр-полтора, но чаще в два-три метра, а иногда видны крупные синие хищники (Prionace glauca) более трех метров длины. Акул всегда сопровождают лоцманы — небольшие полосатые рыбки, длиной сантиметров 15, поймать которых нам никогда не удается. Акулы интересуются кухонными отбросами, которые выбрасывают с камбуза, хватают все что выкидывают, но явно предпочитают мясное. Капустные листья их мало привлекают— схватят в зубы и выбрасывают обратно.

Ловим акул на уду. На крупный крючок, прикрепленный к куску толстой проволоки, насаживают кусок сала или мяса, забракованного на камбузе, и на крепкой стоянке (бечевке) выбрасывают за борт. Акулы обычно быстро реагируют на запах мясного, подплывают и хватают приманку. Почувствовав крюк и леску, акула начинает метаться туда-сюда, но подтягивается к борту и дружными усилиями пяти-шести человек вытаскивается на палубу. Чтобы она не сорвалась с крюка, что бывает нередко, или крюк не разогнулся, или стоянка не лопнула, обычно подводим под нее большой сачок на тросе. Тяжелая, килограммов на 100–150, рыбина выволакивается на палубу, и тут нужно быть осторожным. Акула начинает бить своим мощным хвостом, метаться, может схватить страшной зубастой пастью. Шкура ее шершавая, покрыта острыми, колючими шипами, и при неосторожном прикосновении обдирает кожу. Постепенно акула успокаивается, замирает, и тут можно острым ножом распороть брюхо, вырезать желудок и посмотреть, что в нем содержится.