На вершине счастья - [40]

Она вздохнула.

— Где твои вещи?

— Я остановился в гостинице. — Он огляделся. — Мы можем где-нибудь поговорить?

Мэдисон почувствовала ком в горле. Ей казалось, что она знает, о чем Стоуну нужно сказать. Меньше всего она хочет видеть его в своем доме, потому что потом всегда будет вспоминать, что он был у нее. Но ее дом рядом, и она может предложить Стоуну чашку кофе.

— Да. Моя квартира недалеко отсюда, и, если хочешь, мы можем поговорить там.

— Конечно.

Они шли рядом, изредка обмениваясь словами. Иногда Мэдисон привлекала внимание Стоуна к какой-нибудь исторической достопримечательности. Вскоре они остановились перед роскошным зданием. Мэдисон поздоровалась со швейцаром.

— Это здание гостиницы, часть которой занимают частные квартиры. Вход через фойе, отделенное от гостиницы.

Он кивнул и последовал за ней в фойе, которое поразило его богатством и красотой интерьера. В конце его находился частный лифт.

— Ты давно живешь здесь? — спросил Стоун, когда они вошли в лифт.

— С тех пор как в двадцать один год окончила колледж. Отец оставил мне трастовый фонд, и я решила вложить часть денег в отель, который, как я была убеждена, будет расти в цене. Отсюда я могу пешком дойти до места работы, и мне нравится, что гостиница является как бы продолжением моего дома. Мы можем пользоваться услугами персонала гостиницы, ресторанами и бассейном. — Мэдисон улыбнулась. — И когда я прихожу домой настолько уставшая, что не в силах готовить еду, я могу заказать что-нибудь в номер.

Стоуну понравилась ее квартира, как только он вошел в нее. Она была просторной и со вкусом обставленной. Он увидел дорогую мебель, придававшую комнате дополнительную теплоту и уют.

— У меня одна спальня, ванная комната, гостиная, в которой есть камин, кухня и библиотека, и больше мне ничего не нужно, — заметила Мэдисон, отдергивая шторы. Из огромных окон открывался великолепный вид на Бостон.

Внимание Стоуна привлек красивый белый рояль, стоявший посередине гостиной. Мэдисон проследила за его взглядом.

— Это последний подарок, который сделал мне отец на Рождество. Мне было тогда пятнадцать лет, и этот инструмент явился воплощением моей мечты. Рояли Сотэ славятся непревзойденным звуком, прекрасным ударом и уникальной выразительностью. — Мэдисон отвела от лица несколько завитков. — И, как ты сам видишь, он очень красив. Не проходит и дня, чтобы, взглянув на него, я не почувствовала восхищение. Этот инструмент доставляет мне огромную радость.

Он кивнул.

— Ты часто музицируешь?

— Да. Игра на рояле позволяет мне расслабиться и избавиться от напряжения. — Мэдисон решила не говорить ему, что, возвратившись в Бостон из Монтаны, она нашла утешение в музыке, внесшей покой в ее измученную душу. — Если хочешь, я приготовлю кофе.

— Спасибо, буду рад. — Он смотрел, как она выходит из комнаты. Стоун не раз повторял про себя то, что он скажет Мэдисон, но теперь, когда пришло время, его начали одолевать сомнения, сможет ли он найти нужные слова. Они легко ложатся на бумагу, когда он пишет романы, но сейчас должно говорить его сердце, и ему трудно выразить то, что у него на душе. Он должен убедить Мэдисон в своей любви. Он хочет, чтобы она стала частью его жизни. Любовь к ней — больше, чем безоговорочный отказ от прежних принципов. Это единственный способ сделать свою жизнь полной.

Стоун опустился на мягкий кожаный диван. Комната была наполнена запахом Мэдисон, и сладкий, пьянящий аромат обволакивал его со всех сторон. Он устало откинул голову назад и закрыл глаза. Он смутно слышал, как Мэдисон ходит в кухне; до него доносились гудки кораблей, входивших в порт, и отдаленный гул пролетавших над городом самолетов. Постепенно все стихло, и он погрузился в глубокий сон.

— Я забыла спросить, какой ты любишь ко…

Мэдисон умолкла, увидев, что Стоун заснул на диване. Она быстро подошла к бельевому шкафу, вынула одеяло и, подойдя к дивану, дотронулась до плеча Стоуна.

— Ты устал, — тихо сказала она. — Ляг на софу и отдохни немного.

Стоун поднял на нее глаза, затуманенные сном.

— Но нам нужно поговорить, Мэдисон, — возразил он устало.

— Мы поговорим, — спокойно сказала она. — Как только ты немного поспишь, хорошо?

Стоун покорно кивнул и растянулся на софе. Мэдисон накрыла его одеялом, и вскоре в комнате послышалось ровное, спокойное дыхание. Она вздохнула. Стоун упорно стремится поговорить с ней, а ей не хочется даже думать о том, что он хочет сказать. Вероятно, его мучает мысль, что он должен проявить вежливость и объявить, что между ними все кончено и его жизнь продолжится без нее.

Стоун медленно открыл глаза. Тихая музыка плыла по комнате. Он узнал одно из сочинений Баха. Когда Дилейни было лет восемь или девять, ее обучали музыке, и он запомнил, как она безжалостно штудировала эту сонатину, готовясь к своему первому выступлению. Стоун медленно сел, затем встал и сложил одеяло, которым Мэдисон накрыла его.

Он нашел ее на балконе, примыкавшем к спальне. Вместо брюк и шелковой блузки на ней была длинная юбка, ниспадавшая мягкими складками. Опершись на перила и держа в руке бокал вина, она задумчиво смотрела на раскинувшийся внизу город. Стоун был уверен, что подошел к ней совершенно бесшумно, но тем не менее Мэдисон повернулась и взглянула на него. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, затем она слегка улыбнулась, и у него дрогнуло сердце.