На вершине мира - [3]

— Тем, что они другие, — ответил я. — А она единственная. Такая, которой больше нет ни в одном из миров.

— Ты — странный чусс, — констатировал он, — таких, как ты, я еще не встречал. Сам не знаешь откуда идешь. Знаешь только куда. И твой кагал тебя не устраивает. Ищешь какую-то особенную самку для совокуплений. Наверное, ты все-таки сумасшедший.

— Наверное, — согласился я, запихал в рот жареный желудь и принялся с наслаждением перетирать его между пластинами зубов.

Мой соплеменник сказал правду. Я шел не меньше месяца, пока наконец добрался до отрогов гор. Еще две недели у меня заняла дорога до плоскогорья.

Слоноподобные, уродливые существа, анты жили в соломенных хижинах. И хотя горный климат не отличался мягкостью, они великолепно ощущали себя на широком плоскогорье. Жгли костры, жарили туши домашних животных. Целые стада толстых многоногих зверей паслись меж обломков скал, срывая пучки пробивающейся сквозь камень сочной травы.

Я прятался в обильных зарослях колючего кустарника, наблюдал за ними. Анты вызвали во мне чувство омерзения. Должно быть, я испытывал глубокий врожденный инстинкт чуссов. Они бродили вокруг хижин с утробным мычанием, помахивая лохматыми хоботами. Вместо подбородка под хоботом висела жирная, щетинистая складка. Маленькие близорукие глазки ютились под скошенным лбом.

Скрываться от них оказалось несложно. Силищи у них было хоть отбавляй, а вот зрение, слух и обоняние явно подкачали. Ползая вокруг лагеря, прячась за кустарником, я неуклонно возвращался к наблюдению за одной точкой — посередине плоскогорья возвышался скалистый зуб. Его опоясывала горная тропа, ведущая к вершине.

Стараясь двигаться как можно осторожнее, я подобрался к зубу почти вплотную. Меня отделяло от него лишь несколько хижин и сидящих возле них уродливые великаны.

Я сфокусировал зрение на вершине зуба. И увидел то, что заставило мое сердце забиться учащенно. На самом верху, на скалистом уступе сидела белоснежная птица. От ее оперения, казалось, исходит сияние, так она была прекрасна.

Завороженный, я не заметил, как один из антов подкрался ко мне. Он прыгнул, ломая кустарник грузным телом. Я метнулся в сторону, едва избежав соприкосновения с цепкой пятерней, и побежал прочь. А мерзкий ант уже трубил на всю деревню. Позади слышался грузный топот и яростные завывания.

Жуткие создания успокоились только через несколько дней. Но оставили часовых, которые бродили в окрестностях деревни.

Я сидел в отдалении, на холмике и наблюдал за птицей. Это наверняка она. Ждет меня. И, судя по всему, уже давно. Мне бы только приблизиться, рассмотреть ее получше.

Иногда один из антов, титанического размера, поддерживая лапами растекающийся жирный живот, поднимался по тропе на скалу. Птица тогда вспархивала и кружила вокруг, пока он стоял вблизи от уступа, куда не мог добраться.

Я испытывал ненависть к этому анту: отвратительное существо хотело поймать мою любимую, убить ее снова.

Я принялся строить планы, как бы мне оказаться там, рядом с красивейшей из птиц. Перелететь по воздуху я не мог. Оставался один путь. Пройти через деревню антов. Туда — к заветному месту, где она меня ожидает. Должно быть уже очень давно.

Я решил идти ночью, когда большинство грузных существ спит, и можно попытаться незамеченным прокрасться к каменному зубу. Я отдавал себе отчет, что на голом месте мне негде будет спрятаться, и любому анту достаточно топнуть ногой, чтобы превратить мое маленькое тельце в лепешку. Но перед моим моим мысленным взором стояла она — белоснежная птица, ожидающая меня на вершине. Если бы я мог увидеть мою возлюбленную вблизи хотя бы на мгновение. Прикоснуться к ней. Тогда я могу снова умереть. Только бы быть рядом с нею.

Ночная вылазка сорвалась. Всю ночь анты жгли костры и отплясывали вокруг, поглощая в огромных количествах какое-то пойло. Только один тучный ант стоял в отдалении, не принимая участия во всеобщем веселье. Я решил, что его поставили часовым или наблюдателем. Отполз подальше, скрипя от досады пластинами зубов.

Угомонились они перед самым рассветом. Некоторые развалились на голой земле, другие забрались в хижины. И лишь ант-наблюдатель бродил во мраке.

Время пришло. Не раздумывая больше ни секунды, я выбежал на свободное пространство и помчался к каменному зубу. Хотя я старался бежать, как можно тише, пластины панциря на моей спине пришли в движение и застучали. Я продолжал мчаться вперед, не сбавляя шага. И уже достигнув каменного зуба, услышал, что за мной началась погоня. Я обернулся в отчаянии. Тучный ант, тот самый, что часто пугал мою белоснежную птичку, и дежурил в деревне во время всеобщего веселья, шумно дыша, спешил за мной по горной тропе. Его лохматый хобот болтался из стороны в сторону, а жирные телеса тряслись, как фруктовое желе. Я перебирал моими маленькими ножками изо всех сил, но они никак не могли сравниться со стремительной поступью гигантских лап анта. Он приближался. Я знал, что моя смерть будет быстрой, хрустнет, ломаясь под тяжелой ступней панцирь, и его обломки вопьются в мое тощенькое тельце. Можно, конечно, попытаться ужалить анта в ногу, но я вовсе не был уверен, что тонкое жало пробьет его толстую шкуру.