На великом историческом перепутье - [25]

Однако, — если международный и мировой порядок способен восстановиться без империализма, зачем же мучиться тяготами империализма? Если международная жизнь способна прогрессировать без предварительного создания особой международной морали, зачем мечтать об этой морали, так трудно достижимой, зачем столетиями работать в жестоких страданиях над ее созданием? По средствам ли человечеству лелеять идеал международной Морали в качестве главной основы мировых общественных отношений, и не обманчив ли этот идеал?

Тем, кто так любит судить и осуждать Германию и Вильгельма II, я предложил бы подходить к ним именно с этой точки зрения.

Виновность их несомненна:

Германия и Вильгельм II виновны в том, что сочли достаточным быть моральными и служить моральным целям, чтобы решительно все их действия были затем этически оправданы ими самими.

Германия и Вильгельм II виновны в том, что предприняли грандиозную работу по переустройству всего мира с помощью таких методов, которые заранее обрекали их на неудачу.

Главная же вина Германии и Вильгельма II — в их консерватизме, империализме и утрированном национализме.

Да, да: историческая виновность Германии и Вильгельма II велика и несомненна. Однако, я не хотел бы на этом заявлении ставить точку. Следует еще посмотреть, в какой мере позволительно вменять им их вину и в чем заключаются для них смягчающие обстоятельства. Только тогда мы сумеем извлечь для будущего времени все поучительное, что заключено в историческом примере их честолюбивых заданий и в их трагической судьбе.

Что же увидим мы при этом?

Как бы ни были ошибочны политические планы немцев, это были планы грандиозного масштаба, рожденные творческими силами души великого народа.

Немецкий национализм, как мы только что сказали, был одним из главнейших источников трагических немецких ошибок. Но это был национализм, толкавший на великие замыслы и ставивший себя на службу могучих целей. Он был насквозь пропитан отравой милитаризма, но и сам этот немецкий милитаризм имел за себя серьезные исторические обоснования и оправдания. И несомненно, — только те из остальных народов могут с достаточным правом судить и осуждать немцев, что сами живут историческими планами не меньшей грандиозности, чем немецкие, но при том лучшими и более справедливыми; — а для осуществления этих планов располагают силами большими, чем обладали немцы, да еще правильнее применяют и направляют их. Иначе говоря, немцев можно было бы безоговорочно осудить лишь в том случае, если бы кто-либо другой из наиболее великих народов предпринимал одновременно с ними иные лучшие и легче осуществимые — попытки политической реорганизации мира, а немцы им помешали.

Увы, ни одной такой попытки своевременно не было сделано, если не считать тщедушных и двуличных Гаагских мирных конференций, не сумевших не только разрешить, но и понять стоявших перед ними великих задач.

Наконец, если самою основною из всех немецких ошибок считать желание Германии сделать Мораль главнейшим двигателем всех мировых политических отношений, то совершенно необходимо, чтобы остальным нациям посчастливилось одно из двух: либо таким двигателем вместо Морали с успехом сделать Право или Политику, либо даже установить правильную гармонию между всеми тремя социально-этическими двигателями — Моралью, Правом и Политикой; гармонию, которая одна способна обеспечить безусловное торжество справедливости среди людей и народов.

В процессе борьбы против Германии остальных народов, и благодаря этой борьбе, попытки разрешить международную проблему преимущественно на началах Права и Политики были сделаны, наконец. Я имею в виду во-первых, американскую попытку превратить мир в единую Лигу Наций и, во-вторых, русскую попытку в революционном порядке перестроить все внутригосударственные и междугосударственные отношения, нераздельно слив их воедино и установив на совершенно новых принципах.

Об американской попытке и об Америке — в ближайший чае, об русской — в последующие часы.

Глава 3. Мировой либерализм. — Америка и Вильсон

I

Здесь нам предстоит иметь дело с Правом в качестве второй из трех основных социально-этических сил.

Отличительные признаки Права и его функции весьма сильно разнятся от тех, что в предыдущей главе мы видели при анализе Морали. Начать с того, что оно не претендует ни на какое божественное или сверхъестественное происхождение.

Истинный создатель права сам человек.

Он его творит, то в форме закона, то в форме договора. Можно сказать поэтому, что право есть постольку Право, поскольку в основе своей оно является либо законом, либо договором, соглашением. Обратного же утверждать нельзя, — так как ни один закон и ни одно соглашение не обнаруживают никаких свойств Права до тех пор, пока они не установлены в строго определенном формальном порядке.

Условному, относительному происхождению Права соответствует относительный характер его норм.

В принципе всякая юридическая норма обусловлена временем. Разумеется, никому нельзя запретить толковать о праве «незыблемом», «нерушимом» и «вечном»; однако, всеми подобными эпитетами может высказываться лишь то, что право остается таким, каково оно есть, впредь до его отмены в определенном порядке. Не более. Иначе получаются весьма крупные теоретические и практические ошибки.