На веки вечные - [3]

Командир не прибыл? — спросил комиссар.

Должен быть сегодня. Ждем.

Комиссар поинтересовался, где сейчас находятся и чем занимаются 149-й и 152-й танковые батальоны, на базе которых формируется бригада.

Мачешников ответил, подчеркнув при этом, что ба­тальоны прибыли прошлой ночью из Владимира, однако без боевой техники.

Вы у них были? — спросил Прованов.

Лично нет. Там находятся начальники служб.

Надо побывать. Поедемте вместе.

Вначале поехали в 152-й, который располагался в помещении школы неподалеку от станции метро «Сокол».

В одном из классов за столом сидел суровый на вид человек с густыми, сросшимися на переносице бровями. Это был старший лейтенант Жуков, заместитель коман­дира 152-го танкового батальона по строевой части. Здесь же находились комиссар батальона старший по­литрук Набоков и начальник штаба¹ капитан Кривцов.

Они беседовали с прибывшей на должность старшего военфельдшера батальона Марией Кузнецовой. Замкомбата в разговоре участия не принимал.

Командиров несколько смущал возраст фельдше­рицы — ей только что исполнилось восемнадцать. Сама маленькая, хрупкая, детская улыбка на простодушном лице,— ей и шестнадцати не дашь. Поэтому спрашивали девушку с пристрастием — случалось, молодежь прибав­ляла себе годик-другой, чтобы попасть на фронт. Одна­ко документы были в порядке: родилась в 1923 году в городе Тарусе, Калужской области, окончила Серпу­ховское медицинское училище.

Мария, плохо справляясь с волнением, старалась все же отвечать уверенно. Во всяком случае, правдиво.

Не испугаетесь, когда начнут рваться мины, бомбы?

Не знаю...

Действительно, как иначе ответишь на такой вопрос, если ни разу в бою бывать не приходилось.

А что будете делать с раненным... ну, положим, в ягодицу? — с озорной улыбкой спросил Кривцов.

Лицо Маши налилось краской.

Известное дело, перевязывать...

Да? И как же?

Девушка разозлилась: за ребенка, что ли, прини­мают! Ответила с вызовом:

Очень просто. Перевяжу как положено и на про­щание посоветую, чтобы впредь противника грудью встречал, а не...

Набоков и Кривцов от души рассмеялись. Даже хму­рый Жуков, который, казалось, не прислушивался к раз­говору, не сдержал улыбки.

В этот момент в класс вошли комиссар и начальник штаба бригады. Жуков отдал рапорт, представил комис­сару присутствующих мужчин.

А девушка? — спросил Прованов. – Не она ли вас рассмешила?

Старший военфельдшер Кузнецова! — приняв по­ложение «смирно», представилась Маша.

Величать?

Мария Федоровна.

Прованов окинул девушку внимательным взглядом, и Маша поняла, что комиссар бригады тоже не в во­сторге от такого пополнения. На всякий случай она ершисто подобралась, как зверек, ожидающий напа­дения.

А как с медимуществом? — спросил комиссар.— Имеется ли у вас на первый случай хотя бы санитар­ная сумка?

Товарищ старший батальонный комиссар, разре­шите доложить! Имеется все, все! Только что пригнала «санитарку». Медимущество — полный комплект: спаль­ные мешки, чехлы, одеяла, носилки в машине новенькие. Даже дали химические грелки. Пробовала: бросишь в них снежку — и нагреваются!

Сидящие за столом с удивлением переглянулись.

- Товарищ Кузнецова, почему же вы об этом нам не доложили? — щелкнув пальцем по столу, спросил Жуков.

— А вы меня об этом и не спрашивали, товарищ старший лейтенант! — обиженным тоном проговорила Маша. — А на другие вопросы я ответила.

Жуков чуть смутился: права ведь девушка!

Мария Фёдоровна,— удивился Прованов,— как же вам удалось так быстро добыть все это богатство?

— А очень даже просто,— бойко ответила Маша.— Как получила предписание о назначении в батальон, сразу же, чтобы не терять времени, побежала на меди­цинскую базу. Спрашиваю: «Наряд на медимущество для сто пятьдесят второго есть?» Отвечают: «Есть». —«Можно получить?» — «Получай».

 — Так-таки и «получай», без доверенности?

— Меня там знают по работе в двести девяносто восьмой авиационной базе. Доверенность я обещала привезти после.

Да с такими кадрами можно в любую драку! — довольный ее докладом, воскликнул Прованов. — А раненых-то видели?

 Приходилось, товарищ комиссар. Первую пере­вязку сделала летчику Талалихину.

Ну-ка, расскажите.

Маша охотно исполнила просьбу.

Ночью седьмого августа наши истребители выле­тели по тревоге на перехват, а когда вернулись, меня срочно вызвали на аэродром. Сращиваю «Кто из вас ранен?» А они вместо ответа посмеиваются. «Если,— говорю,— вызвали, чтобы посмеяться, то я и на самом делё кого-нибудь из вас пораню».— «Не сердись, сестренка,— подошел ко мне Талалихин.— Перехватика бин­тиком царапину». У него было пулевое ранение в правое предплечье и ожоги обеих рук.

Комиссар выслушал и сказал серьезно:

Ваша работа, Мария Федоровна, уже теперь за­служивает всяческой похвалы. За один день вряд ли кто мог сделать больше. Что касается фронтовой жизни, то, думаю, при такой находчивости освоитесь быстро...

Разговор комиссара с военфельдшером прервал во­шедший в класс командир 152-го танкового батальона Карп Петрович Иванов, одетый, как и все, в новый по­лушубок.

После короткого обмена мнениями с ним комиссар и начальник штаба отправились в Сокольники в 149-й тан­ковый батальон. Там в двухэтажном здании какого-то учреждения как раз проходило партийно-комсомольское собрание. Это было кстати. Прованов в течение тридцати минут смог познакомиться со всем партийным активом подразделения. Он и сам выступил на собрании. Затем, дав несколько неотложных указаний комбату майору Ложкину и старшему политруку Комиссарову, Прова­нов и Мачешников возвратились в штаб бригады.