На трассе — непогода - [39]
Не было ни зала, ни сцены — одна, сама с собой. Не сегодня это началось и не вчера, давно точило: не так, Верка, живешь. А как? Ходишь по земле, ждешь-ждешь, а чего? Никто не мог ответить. И этот парень, что стоит сейчас на сцене, сжимая никелированный штырь микрофона, тоже не ответит… «Да что ты знаешь, артист!» Совсем недавно думала, что поможет один, как ведь кинулась к нему, сейчас он бродит где-то в аэропорту, потащился за нею, как тень. Были дни, когда надежды сошлись на нем. Чем кончилось? Одна противная тоска.
Сушь над Зеей стояла страшная, река пересохла, обнажив широкие желтые плесы и отмели, в верховье лежали курганами бревна, не было ни сплава, не ходили пароходы, доносило к стройке запах паленого — где-то горели леса. В кабине на кране смену было выдержать тяжело. Отработав, пошла подальше от котлована, хотелось поваляться в тени кустов, выкупаться. Тут и случилась эта история.
Увидела сумку на берегу, затертую, замасленную бригадирскую сумку. Заглянула в шурф. Он стоит, белый, как покойник, косит глазом на валун. Подала шест. Выскочил. Когда шурф засыпало, сказал синими губами: «Вовек тебе этого не забуду». Испугался, долго сидел молча. Она жалела: такой парень на пустяке мог погибнуть, да еще бы и не нашли. Забыла, что сидит с ним рядом в одной рубашонке, все остальное повесила сушить на куст. Он отошел, потянулся к ней, могла и оттолкнуть, но не захотела.
Трое девочек в комнате. Одна на смене, другая к подружкам. Всегда так делали. Старый общежитский закон, усвоила его еще в Салавате, куда приехала из деревни, после смерти матери. Продала по дешевке избу на снос. Хороший был еще сруб, крепкий, отец сложил из отборной сосны, когда молод был. Плохо жила в Салавате. Безразлично. По утрам гудела голова от угарного запаха химкомбината. Работа тяжкая, как у всех подсобниц. Вечерами с подружками пила вино, чтоб полегче было, и — на танцплощадку. Иногда просыпалась, а рядом — мятая рожа. Дура девка. А, плевать, куда несет, пусть несет. «Ты кончай это, Верка, посадят еще…» Потом поняла: все эти, у танцплощадки, сволочь. Стала жадной, завела книжку, начала копить. Пошла учиться на крановщицу. Хорошая работа, настоящая. Профессия. Научилась одеваться, за собой следила. Подружки старые не отставали. К черту вас! Вербуют на Зейскую ГЭС, там и платят крупней. Денег надо много, денег. С ними можно куда хочешь и все, что хочешь.
Руки крепкие, тело сильное. Зовут на сверхурочную — пожалуйста. Две смены — так две смены. В дождь, в мороз, в ветер, в зной. Огаркова выручит, безотказная баба. Была и радость: несла пользу не только себе, но и людям. Приходила в клуб — расступались. Продавщицы одежонку откладывали — Вера не поскупится. Иногда выбирали в президиум, инженер шептал на ухо горячие слова. Знала — женат. Черт с ним, пусть пострадает, она уж настрадалась. Лихая девка Верка, работница первой руки, не тронь — лапы отобьет.
Этот, спасенец, пришел один раз, второй — встретила, как никого не встречала. Потом стал командовать: приезжай ко мне, то-то и то-то сделать надо. Жил в центре, где старые бревенчатые дома и деревянные тротуары, снимал комнату. От поселка строителей до того места автобусом или попутной. Месяц ездила, потом сказала: «Зачем нам врозь? Давай уж навсегда. Мне квартиру дадут, я на ГЭС не последняя». Но началось все не с этого, началось еще раньше.
Не было тепла, он как деревянный, поговорить не о чем, на все ответ: «Не поймешь. Не твоего ума». Зря он думал — не понимает. Все понимала. Видела таких, крепкозубых, с размахом, как кувалда. Приглядываются, выжидают, а потом как шарахнет, смотришь — у него под началом сотни. Свою игру играют, только ею и заняты, на других плевать. Все же была надежда: сильный мужик — это хорошо, если только вместе. Будет смысл, и полнота жизни будет. Только бы вместе. А он сказал:
— Не могу себя повязывать. Мне якорь рано бросать. Мне свобода в действиях нужна. А если дом, то уж и ребеночка родишь. Считай, завяз я, нет моих планов.
Тогда она и спросила:
— Значит, я тебе только по мужчинскому делу нужна?
— А ты как думала?
Пошел он к черту, она сама себе хозяйка, она баба гордая. Стоит бровью повести — инженерская семья вдребезги, бросит и детей, и женушку. Но никому зла не хочется делать. Если радости, то за свой счет, за чужой не надо, за свои кровненькие. А этому спасенцу ноги мыть не нанималась.
Был воскресный день, подняло реку, плыли плоты по Зее. Теплоходик «Заря» пристал к причалу. Спрыгнула на мокрый бревенчатый помост. В руках два ведра с грибами. Ездила с подружками походить по тайге. Грибов набрали отборных. Увидела — Николай стоит на берегу. Хотела пройти мимо — дорогу загородил. Подружки убежали на машину, теплоходик пошел вниз по реке, и остались они вдвоем.
— Почему не приходишь?
— Кончили. Хватит.
— Решила бросить?
— Бросила.
— Меня бабы не бросают. Такого не было. Сам брошу, когда надо будет.
— Не пугай, не запугаешь.
— Не пугаю, учу. Закон простой: раз уступишь — второй раз за глотку схватят. Завтра придешь, как всегда.
Рассмеялась.
— Мне приказ твой что собачий лай.
Тут же увидела: сейчас ударит, поняла это по косой белозубой улыбке. В руках ведра, не загородишься. Он ударил. Сильно, с хрустом. На ногах не устояла. Сказал негромко:
В романе «Скачка» исследуется факт нарушения законности в следственном аппарате правоохранительных органов…
Книга И. Герасимова «Миг единый» ставит вопрос о роли личности в системе крупного современного производства, о высоких моральных требованиях, предъявляемых к его руководителю. Книгу составили повести, известные советскому читателю по журнальным публикациям («Миг единый», «Пуск», «Остановка», «Старые долги»). Герои повестей — люди одного поколения, связанные друг с другом сложными личными и должностными отношениями.
Им было девятнадцать, когда началась война. В блокадном Ленинграде солдат Алексей Казанцев встретил свою любовь. Пять дней были освещены ею, пять дней и вся жизнь. Минуло двадцать лет. И человек такой же судьбы, Сергей Замятин, встретил дочь своего фронтового друга и ей поведал все радости и горести тех дней, которые теперь стали историей. Об этом рассказывают повести «Пять дней отдыха» и роман «Соловьи».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается о нашем славном современном флоте — пассажирском и торговом, — о романтике и трудностях работы тех людей, кто служит на советских судах.Повесть знакомит с работой советских судов, с профессиями моряков советского морского флота.
В книгу известного советского прозаика Иосифа Герасимова вошли лучшие его произведения, созданные в разные годы жизни. В романе «Скачка» исследуется факт нарушения законности в следственном аппарате правоохранительных органов, в центре внимания романа «Ночные трамваи» — проблема личной ответственности руководителя. В повести «Стук в дверь» писатель возвращает нас в первые послевоенные годы и рассказывает о трагических событиях в жизни молдавской деревни.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.