На Тихом Дону - [28]

Для свата «выкинуть деньгами» было бы выгоднее, потому что сумму он назвал меньшую, чем стоит «кладка» на самом деле («полусотка»). Это отлично понимает и отец невесты и дипломатически отвечает:

— Нет, мы не хотели бы деньгами. Лучше уж возьмем так, как клали той, только чтобы эта малая кладка была хорошая, а больше мы выговаривать с вас ничего не станем… За запой согласны взять деньгами пять рублей.

— Ну, так — и так! Теперь все покончили, давай.

По окончании молитвы начинается и самое, так называемое, свиданьице. Вводят невесту и ставят ее посреди горницы. Из заднего угла извлекают жениха и ставят его рядом с невестой. На лице его появляется выражение испуга и забавного недоумения. Невеста стоит, потупившись в землю. Первым обращается к молодой чете отец жениха.

— Миша, что ты — узнал свою невесту? — спрашивает он у сына.

Жених смущенно, осипшим от долгого молчания голосом отвечает:

— Узнал.

— Марья Васильевна! а вы узнаете жениха или нет? — обращается будущий свекор к невесте.

— Да, узнаю, — чуть слышно отвечает смущенная невеста.

— Ну теперь, дети, вот при всей компании открывайтесь, что вы нравитесь друг другу… Так и говорите! А если не нравитесь, говорите: «мы не того… стало быть… мы не хотим». Миша! тебе невеста нравится?

— Нравится, — отвечает жених с прежним смущением.

— А тебе, Марья, нравится жених? — спрашивает отец у невесты.

— Да, — отвечает чуть слышно невеста.

— Ну, поцелуйтесь три раза, дети!

После этого следует обмен подарков между женихом и невестой. Жених получает от невесты шарф, перчатки и носовой платок, а ей дарит платок на голову. Затем невеста должна обнести водкой родню жениха, а жених — родню невесты. Будущий свекор, принимая от невесты рюмку, говорит:

— Ну, дети, любите друг друга крепко и не купоросьтесь между собой! Почитайте родителей и стариков, но паче всего любите друг друга и устраняйтесь от худых дел. Вот вам, дети, пока на первый случай! — прибавляет оратор, бросая на поднос серебряный рубль.

В том же назидательном духе обращают речи к жениху и невесте и остальные присутствующие на «свиданьице» родственники и приносят им посильные дары. А затем, по окончании этого торжественного церемониала, начинается шумный, веселый пир…

Вступление в чужую семью, в большинстве случаев, не влечет за собою для казачки особых лишений. С мужем, до выхода его в полк, ей приходится жить не больше двух-трех лет, иногда даже меньше, и за этот срок она не видит от него обиды; другое дело, когда муж вернется из полка, уже значительно испорченный, да еще получит стороной какие-нибудь неблагоприятные слухи о жене: тут уже редкая казачка обойдется без знакомства с плетью или кулаком… Против свекрови казачка и сама не даст себя в обиду. В случае притеснений в семье мужа у нее имеется одно средство — к слову сказать, сильно действующее и часто употребляемое, — возвращение в родительскую семью впредь до прихода из полка мужа; а мужья в таких случаях почти всегда становятся на сторону притесняемых жен, а не родителей.

Самое критическое время для казачки настает тогда, когда муж ее уходит в полк, и она остается «жалмеркой». Теперь она уже одна, без заступника, и должна сама защищать себя от обид. Теперь за ней строго и подозрительно смотрит вся семья и, может быть, накопляет скандальный материал, чтобы потом сообщить его мужу; по крайней мере, ей часто об этом напоминают. А между тем кругом так много соблазнов, и так скучно и тоскливо жить в двадцать лет одной-одинокой… Нельзя ни погулять без риску, ни на улице допоздна пробыть; если чужой казак вздумал поговорить по секрету или пошутить, жди беды: или мужу напишут, или ворота вымажут дегтем… Трудно удержаться от греха, да и не всякая «жалмерка» старается выдержать искус четырех лет… Иногда останется она на праздник в поле «дневать», т. е. караулить оставленное имущество, и вдруг, как бы мимоходом, заходит «польской сосед», молодой казак, который уже давно высматривает ее. Далеко кругом ни души не видно; зеленая степь расстилается с прошлогодними стогами да маленькими хатками, в которых осенью живут пахари; и вечер такой тихий, румяный, мечтательный, и небо так весело смотрит и ясно, и казак такой молодой, ласковый и сильный, и так томительно-скучно одиночество…

— Здравствуйте, Наташа! — говорит почтительно гость, едва сдерживая улыбку, готовую расплыться на его лице.

— Мимо, мимо! — отвечает она, тщетно стараясь принять как можно более суровый вид.

— Почему так сурьезно? — делая испуганное лицо, спрашивает сосед.

— А потому… проходи мимо — вот почему! — с усилием выговаривает она, не удержавшись от смеха.

На лице гостя тотчас же расплывается широкая улыбка удовольствия. Он нерешительно подвигается ближе и с почтительной осторожностью говорит:

— Наташа! позвольте с вами познакомиться…

— Да уходи ты… идол! Чего пришел? Еще увидит кто, оговору будет сколько…

— Что же мне, значит, так и пропасть надо с тоски?

— А мне что за дело? Провались ты со своей тоской!.. Все вы мастера брехать, а после пойдет хвалиться, звонить везде…

— Господи Боже мой! да разве я соглашусь? Милая ты моя! душечка…