Грабитель злобно хохотал, пистолет он сунул за пазуху, отвернулся и пошел, даже не убыстряя шаг, к перекрестку. Фред молниеносно выхватил пистолет, крикнул:
– Ни с места! Полиция!
Негр обернулся. Фред видел как сразу посерело его лицо, а глаза выпучились. Пистолет Фреда был в два раза крупнее, чем у него, а темный зрачок смотрел как жерло пушки.
– Я... – пролепетал он, – я только...
– Достань пистолет! – скомандовал Фред. – Медленно!... Еще медленнее... Роняй!... Отшвырни ногой в мою сторону!.. Лицом на землю!... Быстро, сволочь!
Негр плюхнулся на асфальт. Фред выхватил из кармана телефон, быстро прокричал:
– Медпомошь срочно на угол Шестой авеню и Майкла Хеллера!.. Пулевое ранение!.. Потребуется переливание крови!.. Да быстрее же...
Он слышал как диспетчер передала распоряжение, спрятал телефон во внутренний карман и подошел к распластавшемуся на асфальте грабителю. Мелькнула мысль, всадить пулю прямо сейчас. Но мысль была отвратительная своей прямотой и честностью, тут же отогнал, всмотрелся в дрожащего грабителя:
– Не вздумай шевельнуть даже пальцем!
– Да что вы, мистер, – проблеял грабитель. – Я ничего не делаю, только не стреляйте! Я лежу, лежу...
– Лежи, – процедил Фред. – За тобой уже едут.
Серены полицейской машины и медпомощи прозвучали одновременно. Они подъехали с разных сторон, полицейские выскочили и, наставив на замершего грабителя со всех сторон пистолеты, приблизились, надели наручники, обыскали, подняли и увели, а медработники быстро и ловко подняли Шейлу на носилки.
Фред сел с ней в машину, по дороге Шейле подключили капельницу. Он смотрел в милое дорогое лицо, сердце сжималось от горячего сочувствия. Половину лица ей закрывала маска, по которой подавали кислород, только и рассмотрел, что под глазами кожа стала почти голубой, а губы посинели.
Машина неслась стремительно, он видел через боковое окошко как все водители уступали дорогу. Уже через шесть минут они влетели во двор больницы. Дверцы распахнулись, носилки с Шейлой подхватили и бегом унесли. Шофер, обернувшись к Фреду, сказал успокаивающе:
– Ее прямо в операционную! Там уже ждут, по телефону предупредили...
Без чувств, без мыслей, Фред дотащился до вестибюля. Раздвижные двери разбежались широко в стороны при его приближении, ноги как деревянные протопали по ковровой дорожке. У двери операционной кто-то сунул в ладонь бумажный стаканчик с горячим кофе. Фред выпил, почти не ощутив вкуса.
Минут через пять дверь распахнулась, вышел человек в халате хирурга. Фред задержал дыхание, а в мозгу забилась отчаянная мысль: только не это! Операция не могла закончиться так быстро...
Хирург спросил усталым голосом:
– Мистер Хольт?
– Я, – ответил Фред.
Он поднялся, мир качнулся перед глазами. Хирург выставил руку, но Фред уже собрался с силами.
– Что с нею?
– Я сожалею, мистер Хольт, – сказал хирург с глубоким сочувствием. – Мы ничего не смогли сделать. Она умерла по дороге к операционному столу. Мы пытались... медицина пока не всесильна... Примите наши самые глубокие...
Он повернулся, стены качались, двигались навстречу, грозя сдавить его, толкали одна на другую. На выходе кто-то помог спуститься с крыльца.
Не помнил, как добрался домой. Впервые квартира показалась чересчур огромной, даже нежилой. Машинально включил телевизор, достал из холодильника пиво, тут же швырнул обратно.
Взгляд упал на телефон возле дивана. Как деревянный, не чувствуя тела, он потыкал негнущимся пальцем по шероховатым кнопкам с цифрами. Гудки звучали мелодично, мягко, усыпляюще, потом щелкало и соединялось с далеким Лос-Анжелосом, он в самом деле ощутил, как ядовитая горечь перестает разъедать внутренности. Наконец на том конце провода в последний раз щелкнуло, донесся профессионально бодрый и жизнерадостный голос Мери:
– Алло, Мери на проводе!
– Привет, дочурка. – сказал он с грустной лаской, хотя дочурка уже догнала его в росте и даже в весе, – ты извини, что я к тебе, в основном, как всегда с нерадостными вестями. Мери, дорогая, крепись...
– Папа, – послышался встревоженный голос, – что случилось?.. Да говори же!.. Папа, только не молчи!
– Мери, – произнес он тяжело, – Мери... Больше нет у нас твоей мамы.
На том конце провода ахнули. После паузы дрожащий голос произнес:
– Как это случилось?
– Грабитель, – ответил он с горечью. – Наркоман. Неконтролируемые эмоции... Выстрелил, хотя в этом не было никакой необходимости.
– Бедная моя мама, – донесся слабый потрясенный голос. – Бедная моя мамочка... Его поймали?
– Я арестовал его, – ответил он невесело. – Боюсь, что признают невменяемым, и снова выйдет на свободу. Но если признают вменяемым, то лет десять ему обеспечено! Каторжной тюрьмы. И даже если будет вести себя хорошо, а такие на это мало способны, то все равно лет пять там пробудет...
Из мембраны вырвался глубокий вздох:
– Ты всегда был на высоте, папа. И сейчас... сумел арестовать преступника! Держись, папа. К сожалению, я не смогу приехать на похороны. Я только что получила хорошее место помощника юриста в крупной фирме...
Она щебетала, объясняла, но Фред и так все понимал и не осуждал. Более того, одобрял: дочь как раз начала подниматься по служебной лестнице, и не стоит портить имидж деловой и работающей женщины напоминанием, что у нее есть семья, родители, что она тоже может, как и все, болеть и не выходить на работу.
