На Темной Стороне - [123]

Улыбка получилась широкая белозубая, какую постоянно рекламируют на имперских зубных пастах, но в действительности редко встречается у жителей Империи. Место для пешеходов непривычно широкое, такое он видел только на Новом Арбате, и потому даже не удивился, когда впереди увидел медленно едущий в его направлении полицейский автомобиль. На Арбате милиция тоже нередко выезжает на тротуар и дефилирует мимо многочисленных баров, ресторанов, казино, прислушиваясь к воплям и звону посуды.

Мимо проплывала дверь магазина, Дмитрий, не раздумывая, свернул и шагнул через порог. Молоденькая девушка-продавщица мило улыбнулась молодому здоровому парню, явно футболисту или регбисту, Дмитрий улыбнулся в ответ, ноги сами понесли между полками с банками кофе, кетчупами, соусами, майонезами и всякой дрянью в банках и пакетиках из тонкого хрустящего пластика.

Полицейский автомобиль остановился возле входа. Дмитрий видел сквозь стекло, что оба в униформе вылезли и направились ко входу в магазин. Черт, надо было идти дальше, кто бы обратил внимание, а так возжелали проверить, что за странный парень зашел покупать продукты так поздно...

Они вошли по-хозяйски, оба крупные, один вообще просто разжиревший носорог, второй крепыш, но с десятком килограммов сала на пояснице. Девушка раздвинула губы в той же отмеренной улыбке, красивой и зовущей, как Памела Андерсон с обложек порножурналов.

– Как дела, Марта, – сказал толстяк тонким голосом. – Ты сегодня такая же хорошенькая, как и вчера ночью... ха-ха!

– Как будто вы меня видели ночью, – ответила девушка негодуюше. Дмитрий перехватил взгляд, брошенный в его сторону, словно она умоляла не верить этим двум, она порядочная девушка, и с такими толстыми никогда не ложится.

Толстяк тоже оглянулся, будто только сейчас заметил Дмитрия. Глаза были заплывшие, с широкими ломтями сала на веках, а голос прозвучал еще тоньше:

– Эй, парень, поздновато ты решил запастись едой!

Дмитрий пожал плечами, его пальцы уже ухватили широкий пластиковый пакет и начали складывать туда пакетики с йогуртом. Второй, который крепыш, напыжился, сказал громко:

– Марта, сегодня было страшное нападение на тюрьму! Это фанатики-мусульмане снова пытались освободить своих мерзавцев... По крайнем мере, половина сбежала... Эй, парень, подойди-ка сюда. Тебя тоже надо проверить на предмет, не черный ли ты мусульманин!

Он сам расхохотался своей шутке, но когда взглянул в лицо Дмитрия, улыбка замерзла на его губах, а смех превратился в хрип. Дмитрий спохватился, распустил мышцы, даже попытался улыбнуться, но полицейский уже закричал, предупреждая второго. Дмитрий видел как его рука метнулась к кобуре револьвера, пристегнутой широкий щегольским ремнем к бедру.

Пальцы Дмитрия автоматически захватили с полки какой-то из пакетиков, кончики сами определили массу, размеры, учли завихрения воздуха от неправильной формы, и когда револьвер начал покидать кобуру, пакетик с горчицей с силой ударил в лицо. Для человека, которого учат использовать как оружие все, что попадает под руку, пакет горчицы просто подарок: полицейский едва не опрокинулся навзничь от самого удара. Пластмассовый пакет лопнул, жидкая масса залила лицо. .Дмитрий на всякий случай упал, перекатился через голову, хотя умом понимал, что полицейский уже не выстрелит, сделал подсечку и на лету выхватил револьвер из трясущейся руки. Грузное тело грохнулось с силой падающего подъемного крана.

Так же автоматически, без участия сознания, нога поднялась и опустилась. Под подошвой послышался хрип. Одновременно револьвер с легким щелчком дернулся в руке: второй полицейский откинулся на спину, но все еще пытался поднять ствол. Дмитрий трижды нажал на курок. Полицейского затрясло, он повернулся вокруг своей оси, грохнулся на пол и только тогда завопил истошно и громко, как пароходная сирена. На стене осталось красное пятно, от него вниз потянулись густые потеки, словно от разбитой бутылки с томатной пастой.

На улице промелькнули бегущие люди. Громко взвыла сирена, Дмитрий съежился, звук шел страшный, в черепе сразу появилась тупая боль. Морщась, он перебежал к другому выходу.

Сквозь стеклянную дверь увидел как на проезжей части рывком остановился полицейский автомобиль. Распахнулись сразу все четыре дверцы, выскочили уверенные и крепкие, все это он увидел мгновенно, его руки уже поворачивались с револьвером в их сторону, когда совсем близко прогрохотала автоматная очередь.

Пули ударили, казалось, в грудь, в живот. Он метнулся длинным прыжком за стеллажи, увидел красное на груди, но это был то ли кетчуп, то еще какая пакость. Перекатившись через голову, он вжался в угол, откуда видно обе двери, и тут в бок ударило сильно и остро. Он ощутил себя так, словно туда воткнули раскаленное шило.

Непроизвольно пальцы ухватили ушибленное место, а когда он отнял ладонь, она была в крови. Какой-то идиот, стреляя вслепую, достал его лучше, чем те, стреляющие прицельно...

Вторая автоматная очередь пошла высоко над голову. Посыпалась штукатурка, мелкая крошка. Пули крошили деревянную панель, звякнуло и посыпалось стекло.