На Темной Стороне - [120]

Он затормозил возле развилки, даже уперся ладонью, чтобы не выскочить с разбега. Чутье подсказывало, что дальше опасность, он даже вообразил себе с десяток солдат, ждущих его появления с автоматами наизготовку...

Решившись, на миг высунул голову из-за углу и тут же убрал обратно. Коридор наполнился грохотом выстрелов. Очереди распарывали стены, сбивали штукатурку, во все стороны летели щепки красного дерева, на потолке жалобно разлетались плафоны, а ему под ноги падали как осколки стекла, так и срубленная выстрелами проволока, но перед глазами уже стояла картина десятка охранников, ждущих его появления с автоматами наизготовку.

Сработало то чувство, что Ермаков называл удачливостью, но Дмитрий назвал бы как-то иначе: то ли почувствовал запах десятка мужиков, хоть и отмытых отборными шампунями, но все равно быстро потеющих при беге, то ли от их скопища шло добавочное тепло, а его чуткая кожа уловила повышение температуры с той стороны и даже сумела перевести ее в зрительные образы...

Охранники, чтобы не мешать друг другу, выстроились единственно верно: пятеро стреляли из автоматов, опустившись на колено, а еще пятеро строчили у них над головами. Ермаков отступил на шаг, пальцы бесцельно шарили по поясу, там метательные ножи, но все это для бесшумного снятия часовых, а здесь подошла бы противотанковая граната...

– Да черт с вами. – прошептали его губы. – Умный в гору не пойдет...

Он отбежал назад, по лестнице поднялся на этаж. Уже хотел нырнуть в коридор, но сверху с грохотом бежала целая толпа свитовцев. Все в полном обмундировании, в бронежилетах, касках, с автоматами наизготовку. Прежде, чем кто-то успел нажать на курок, он выстрелил в грузного верзилу, что бежал последним. Тот, получив пулю в раскрытый в крике рот, повалился на остальных, смел их по лестнице как сухие листья к ногам Ермакова.

Их было семеро, но он ни разу не нажал курок. Действуя руками и ногами, он бил молниеносно и сильно, слыша только хруст костей, вскрики, стоны, а когда перепрыгнул их тела и понесся вверх по лестнице, уже знал, что если кто и выживет, то только для инвалидной коляски.

Заключенные в камерах орали и трясли решетки. Он швырнул им всю связку ключей, ловко попав между прутьями, промчался к сто третьей. Первый же выстрел сорвал замок. Дверь распахнулась, на кровати сидел немолодой мужик, крепко сбитый. Его холодные голубые глаза с плавающими в них льдинками взглянули на Ермакова из-под густых бровей, похожих на уступы с выгоревшей травой.

Ермаков перехватил взгляд, брошенный на автомат, мужик медленно начал бледнеть.

– Операция «Эммануэль-три», – бросил Ермаков коротко. – Майор Волков, быстро за мной!

Он повернулся и бросился по коридору, даже не оглядываясь. Заключенные выбегали, торопливо открывали двери других камер, где-то прозвенел женский крик и оборвался на высокой ноте.

Когда Ермаков сбежал вниз, мужик догнал уже с автоматом в руках. Ермаков бросил коротко:

– Брось. Он только помешает.

С крыши было видно как толпа заключенных несется через необъятно широкий двор к главным воротам. У всех в руках мелькали прутья арматуры, обрезки труб, а у некоторых были автоматы и пистолеты.

Охранники сдуру выбежали навстречу, один дал предупредительную очередь поверх голов. В ответ прозвучали выстрелы. Он задержался, упал, на него навалились и начали сдирать с плеча автомат, пояс с пистолетом в кобуре, даже зачем-то сапоги.

– Держись, – велел Ермаков. – Это быстро.

На его плечи упали крепкие мозолистые ладони. Оттолкнувшись, он увидел как из-за зданий на большой скорости выметнулся вертолет. Сердце сжалось, вертолетчик наверняка заметит, достаточно будет одной пули... однако ноги уже оттолкнулись, ветер засвистел в ушах, он ощутил свое тяжелое тело, трос угрожающе прогнулся, далекое здание надвигалось недостаточно быстро...

Вертолет сделал круг над двором, Ермаков слышал усиленные динамиком призывы сложить оружие и разойтись, затем застрочил пулемет. Он сцепил зубы, приказывая себя не разжимать пальцев, даже если тело прошьет пулями с головы до ног, даже ощутил по всему телу покалывание. Противоположная стена тем временем быстро надвигалась.

Он понял, что прогиб не позволит взобраться на крышу, крикнул и показал на окно, а за пару метров разжал руку. На миг сердце замерло, затем удар, грохот, звон разбитого стекла.

Они влетели в комнату как два метеорита. Ермаков перекатился через голову, вскочил, чувствуя как кружится голова, а по всему телу ноют ушибы. Волков ворочался на полу, постанывал.

Ермаков выхватил из-за пояса пистолет:

– Вот теперь держи!

– Стар я для таких выходок, – простонал бывший заключенный. – Кстати, при чем тут «Эммануэль-три»?..

Он с трудом поднялся, но когда Ермаков толкнул дверь, поспешно шагнул следом. Коридор тянулся длинный, узкий, с одинаковыми дверьми по обе стороны. К удивлению Волкова они пронеслись до самого лифта, не встретив никого, и только между третьим и вторым этажом сообразил, что сегодня выходной день, разве что на выходе охрана...

Никакой охраны, а дверь Ермаков вышиб с разбегу. Волков сразу метнулся к неприметному фордику, припаркованному между пежо и мерсом. Ермаков подумал одобрительно, что старый разведчик чутья не растерял. Чужие машины американцы замечают сразу, их не любят, а свои привычные...