На суше и на море, 1987 - [8]

— Правду говорят, — выбрав однажды время, когда Христенко был в расположении духа, спросил я, — что высокие урожаи в СХОС только благодаря плотине и реке?

— Правда, — ответил Александр Федорович. — Отчего же не правда? Вся земля, которую мы отвели на эксперименты научным работникам, а также часть лугов с кормовыми травами орошается водой из плотины. Это примерно двадцатая часть наших земель. Да неужели ты думаешь, что я не провел бы оросительную систему на все зерновые поля, если бы воды в плотине скапливалось в достатке?

Я знал: коллектив станции год за годом выдерживает суровые экзамены. Весной и летом земля трескается от палящей жары, но урожаи у Христенко на полях всегда стабильны. Пусть иногда с некоторым недовыполнением плана сдачи хлеба государству, но, как правило, вдвое больше, чем в других хозяйствах.

А в пику наговорщикам и завистникам он как-то на одном из областных совещаний директоров совхозов от имени своего коллектива попросил выделить самое отстающее хозяйство, чтобы сезон-другой поработать вместе, помочь соседям правильно делать вспашку, вовремя сеять, по новой технологии ухаживать за растениями и, наконец, быстро убрать урожай. Одним словом, станция, со слов директора, обязалась взять отстающих на буксир.

В областном управлении согласились. И когда такой слабенький совхоз выделили, многие хозяйственники в области с ехидцей посмеивались: ну что, мол, неугомонный Христенко выпросил на свою шею подшефных… совхоз имени Абая, который находился в трехстах километрах от опытной станции. Впрочем, и друзья качали головами: помыкаешься ты теперь, Александр Федорович. На такое расстояние не так просто перебросить трактор или комбайн, да и специалистам ездить в такую даль не всегда сподручно.

Можно было отказаться — никто бы слова не сказал. Но Христенко этого делать не стал. Только одного не мог понять: почему в подшефные дали самый дальний совхоз, когда и рядом в округе немало таких, что не отказались бы ни от помощи, ни от научной поддержки. Ну да ладно. Начальству, как говорится, виднее, и Христенко взялся за возрождение отстающего хозяйства с такой неутомимой энергией и оптимизмом, что многие только диву давались. Он работал по испытанной агротехнике: произвел обработку паров, что никогда в совхозе имени Абая не делалось. Подошло время — вспахал поля, выждал дни наиболее благоприятные для сева. Директор подопечного совхоза несколько раз подходил к Христенко и обреченно говорил: «Зря столько сил тратишь, Федорович, не будет хлеб здесь расти. Ты только посмотри, посмотри на землю, ведь сплошные солончаки. Эти поля только под пастбища и годятся». Христенко скупо отвечал: «Попробуем», а про себя думал: коли в степи чернозем искать для сева, то останется степь невспаханной.

Так все лето и разрывался на два фронта. И вот дело подошло к жатве: колосья в подшефном хозяйстве налились тяжестью, как и на полях опытной станции. Что даст уборка? Наконец комбайны вышли в поле, и он сутками сидел в кабинете около селектора. У себя на полях станции с первых дней жатвы начали собирать по 12,5 центнера с гектара. Что ж, хотя и не дотягивали до плана всего лишь полцентнера, но эта цифра была почти в два раза выше, чем в других хозяйствах. Но как дела в совхозе имени Абая? И вот из селектора раздалось: «Александр Федорович, пока собираем по 12 центнеров. Больше тут никак не возьмешь… — и после паузы добавили, — и меньше тоже не будет!» В тот год с подшефных полей хлеба сняли в шесть раз больше, чем собирали в прежние времена.

Корреспондентов понаехало пропасть. Из области телефонные звонки покоя не давали: ай да Христенко! Ну надо же, как везет! Приглашали выступить в районе, области: не скрывай, мол, секретов, поделись опытом. А он и не отказывался — не в его это правилах. И не в правилах СХОС. Забегу немного вперед и скажу, что после того случая директора многих совхозов позаимствовали у опытной станции расчеты внесения минеральных удобрений, переняли опыт по подготовке паровых полей к будущему севу, упорядочили нормы посева зерновых культур, каждый год звонили в СХОС, чтобы согласовать сроки сева. Но это было позже…

А тогда, не отказывая в многочисленных просьбах, он выступил раз, второй, десятый… Разве на словах объяснить всю технологию? Ведь можно сто раз сказать, что конфета сладкая, но тот, кто не пробовал этого лакомства, все равно ничего не поймет. Тут кроме теоретических занятий нужны и практические, с выходом в поле. А с трибуны получалось, что говорит-то он прописные истины, знакомые каждому агроному. Кто-то, конечно, выполняет и эти рекомендации: два совхоза, три, ну от силы пять…

…Он в сердцах стукнул по столу могучей рукой: почему элементарную культуру земледелия, давно уже ставшую законом, и практические рекомендации станции до сих пор не внедрены в хозяйствах? Да потому, что все боятся ответственности. В случае чего все опять же можно будет списать на засуху. И как с гуся вода. Ведь наша зона даже в научных трактатах значится не иначе как зона неустойчивого или рискованного земледелия.

Я смотрел на его разгоряченное лицо, и мне хотелось сказать: так вам и карты в руки, Александр Федорович. Разве не ваша станция здесь, в области, является «законодателем мод» в сельском хозяйстве? Но я промолчал, предпочитая до поры до времени помалкивать. Только Христенко, сам того не замечая, тут же и ответил на мой немой вопрос.