На суше и на море, 1987 - [4]

Тогда, может, действительно они изжили себя? И надо вместо одной разветвленной службы внедрить на каждый завод другую, не зависимую от руководства предприятия. На «Фрезере», скажем, было бы не четыре, а 223 представителя Госстандарта. Причем большинство из них — обязательно «привязаны» к технологической цепи производства. А как директору в таком случае управлять качеством? Нет, тут что-то не то. Просто нужна такая психологическая атмосфера, при которой все бы знали: брак никогда не пройдет, даже если из-за этого сорвется план, а виновник обязательно пострадает материально и морально. Нужна неотвратимость наказания. Именно такая «пружина» и заложена в новую — государственную приемку продукции. И она уже делает свое дело.

Сколько нареканий было, скажем, на станки Черенцаванского станкостроительного завода! Но и тут докопались до первопричин. Виноватым во всем оказался шлифовальный агрегат, на котором обрабатывались шпиндели. Не давал он нужного класса чистоты. Тогда заводчане чуть ли не со всей Армении пригласили королей шлифовки — выручите! Те вручную доводили шпиндели. Но представитель Госстандарта А. Карапетян, сам в прошлом директор завода, видел, что это не выход из положения. И он лично обратился к министру станкостроения: дайте новое оборудование. И знаете, возымело. На самом заводе тоже не сидели сложа руки. Модернизировали участки, на финишные операции поставили асов. Теперь и продукция классом выше.

Поиски причин брака в Крымском телевизионном объединении «Фотон» убедили новую службу, что надо лучше проверять поступающие со стороны детали и узлы. И сразу на «проходной» пошло затоваривание. Особенно быстро росла гора сомнительных кинескопов с маркой воронежского завода. Пришлось Госстандарту вводить особый режим приемки у поставщиков. По следам брака «ушли в технологию» и вели «расследование» до тех пор, пока не вскрыли и не устранили совместными силами все «болевые» точки.

Таких примеров много. Новая в стране служба за короткий срок предотвратила выход недоброкачественной продукции за пределы предприятий на многие миллионы рублей. Оттого-то у нововведения и защитников сразу много появилось. Они убеждали: надо быстрее ввести новые формы контроля — приемку продукции на всех предприятиях, где изготавливаются машины, приборы, электроника, товары народного потребления. И такой шаг в стране сделали — с 1987 года госприемка введена на 1500 заводах и фабриках.

Но вернемся на московский завод «Фрезер».

Как-то начальник тридцать третьего цеха Дмитрий Каплун с жаром доказывал мне: качество и количество — это же, дескать, чашечки одних и тех же весов. Выиграешь в одном — потеряешь в другом.

— Представляете мое положение? — спрашивал он. — На финишных операциях — сплошные переделки. Заработки у людей упали. План еле до половины дотягиваем. Зато качество повысили.

А ведь и раньше рекламаций не было. — И сквозила в его рассуждениях одна и та же мысль: эксперимент протянется недолго.

Но Кузьмин стоял на своем: мы здесь надолго, послаблений не жди.

И вот мы снова в этом цехе. Возвраты готовой продукции практически полностью прекратились. Работа спорится. И только горы черновых заготовок выдают, что дела на финишных операциях по-прежнему не клеятся.

— Вот что сильно нас тормозит, — показывает начальник цеха на заточные станки. — Не задерживаются тут рабочие. Труд не из легких. Пока обработаешь одну фрезу, двадцать пять движений обеими руками сделаешь. Давно уже надо ставить тут новое оборудование, да желательно бы станки-автоматы. Но нам вместо этого расценки повысили, на фонд зарплаты добавили. Вон двух новичков на заточку взяли. Тоже, конечно, выход. Но ведь, честно говоря, путь-то не интенсивный, а экстенсивный.

А ведь, помнится, в прошлую встречу Дмитрий Каплун только о доплатах и говорил. Что ж, жизнь заставляет перестраиваться, переоценивать ценности, менять взгляды. Теперь у него и рассуждения другие. С помощью переоснащения участка можно, дескать, и количество вытянуть, на план сесть.

— Каплун прав, — говорил мне потом Кузьмин. — В цехе много старья, да и в целом завод давно нуждается в коренной реконструкции.

Недавно я встретился с Кузьминым.

— Теперь через наши руки проходят и сверла, — вводил он меня в курс своих хлопот. — Работаем, конечно, не вчетвером. Служба расширилась.

— А как взаимоотношения с дирекцией завода? — поинтересовался я.

— Не без трудностей, — ответил Кузьмин. — Оно и понятно. Перестраиваться нелегко. Оттого и конфликты разные по новому кругу пошли. Пригласили вот на работу к себе толкового заводского инженера Валерия Постнова, а администрация — на дыбы: не отпустим! А парень с охотой к нам шел. И знаете, что сделали с ним? За желание перейти к нам ему, коммунисту, влепили выговор с занесением в учетную карточку. Не смей, мол! А бюро райкома и вовсе исключило его из партии… За что? Но правда восторжествовала. В конце концов Постнова восстановили в партии. Он работает у нас… Вот такая у нас жизнь.

Слушал я Кузьмина и думал: как же нелегко нам дается сегодня борьба за высокое качество. Но победа будет.

Победа в этом деле нужна всем нам.