На суше и на море, 1986 - [6]

Я не думаю, что эти дети были лишены знаний о природе. Скорее они были лишены воспитания. И еще одно наблюдение — отчего-то в «причудах», подобных тем, что занимался старик в парке, я видел участие либо совсем малых, либо людей преклонного возраста. Что с нами происходит? Отчего мы черствеем душой? А так посмотришь, то по тому же парку гуляют с собаками. Вроде не чужды, не глухи, не слепы.

Или сострадание, участие появляются лишь тогда, когда проштамповано бесповоротно: «Мое, вот и чек, деньги уплачены».

Не факультатив, а курс природоведения необходим и в школах, и в техникумах, и в вузах, и в ПТУ. А еще нужна практика, обязательная практика природопользования.

Когда еще ты воплотишь пророчество — жизнь прожита не напрасно, если ты посадил хотя бы два дерева? Так вот пусть на практике и будут посажены эти первые два дерева.

Тысячелетиями наша психология формировалась на перекрестке привычных образов: необъятные дали, неисчислимые богатства, бездонные озера, бескрайние просторы. Велика наша Родина. У нее и единицы исчисления образные: если совхоз, так по территории полторы Голландии; если область, так равная трем Фракциям. Это не проходит бесследно.

Мы выросли в окружении превосходных степеней. У нас отсутствовал ограничительный ряд. Мы не ждали милостей от природы, потому как считали: «Брать их у нее — наша задача». Все потому же: бескрайние, бездонные, неисчислимые, нескончаемые… Было ли это ошибкой? Вряд ли. Такова была наша действительность, из которой мы должны были исходить, созидая новое общество. Мы торопились, нам надо было вставать на ноги!

Иные времена — иные песни. Мы все время повторяем, убеждаем себя: надо научиться считать. Понятия «бескрайнее», «бездонное», «неисчислимое» не совсем подходят, когда мы говорим об охране природы. Все имеет предел. Нельзя научиться считать прибыль, не постигнув навыка счесть урон.

Часто можно слышать вопрос: «Чего вы добились, кого и где вы заставили перестроить, перепроектировать, что изменилось после вашего вмешательства?» Отвечу вопросом на вопрос. Сколько стоит общественное мнение? Много или мало? Думаю, много, очень много. Если мы задумались, если мы сострадаем, если мы чувствуем единомыслие — мы более уверенны в своих поступках, наши взгляды интересны не только нам. Время, когда охрана окружающей среды была уделом одиночек, бессребреников с личиной мучеников на лице, ушло в прошлое.

Никто, кроме нас, — другой альтернативы нет. Молодых и старых, всех до единого.

Общественное мнение стоит дорого. На его формирование нужны годы. Говорят, чтобы понять истинную цену чему-либо, это «что-то» надо потерять. Так-де устроен человек, по-настоящему учит только беда. Не станем искушать судьбу! Оглянемся кругом. Мир прекрасен! И природа наша не часть этого мира. Она — сам мир, образ нашего Отечества. Будем же сильны и уверенны, охраняя природу.

В том долг наш — мы защищаем Родину.

Владимир Исаков ЗОВ ЗЕМЛИ

Очерк

Художник А. Грашин　

— Познакомьтесь с Геннадием Макаровым, — посоветовали мне однажды в Мурманском обкоме партии. — Очень интересный человек. Бывший моряк. Сейчас «сидит» на берегу, огородничает…

Моряк, занявшийся огородничеством, — явление, по-видимому, не такое уж частое. Я заинтересовался Макаровым и скоро из разговоров с разными людьми узнал о нем следующее.

Геннадию Макарову сорок с небольшим лет. Когда-то пацаном он приехал в Мурманск из Владимирской области, поступил в мореходку и после окончания ее плавал на судах тралового флота. Бывалый моряк. Это значит, что человек провел в море минимум четыре года. Ни часом меньше. Это значит — позади штормы всех океанов. Это значит — если закрыть глаза, весь мир до сих пор качается и качается перед глазами…

Может, Макаров и сегодня плавал бы на своем траулере, не случись в его жизни одной, казалось бы, неожиданной, но на самом деле, как видно, закономерной перемены. Молодой моряк был избран секретарем сначала Полярного, потом Североморского, затем Мурманского горкома комсомола. Комсомольской работе он отдал девять лет. Эти годы научили его шире смотреть на мир, близко к сердцу принимать его недостатки, считать себя ответственным за все трудности, которые есть вокруг, научили чувствовать все самые больные точки жизни, все то, что заботит, беспокоит и волнует людей.

В это время Макаров снова неожиданно для всех, и особенно, наверное, для своих друзей, вдруг делает крутой поворот. Он поступает в сельскохозяйственный институт, заканчивает его и из моряков становится главным агрономом совхоза «Арктика».

Какие чувства боролись перед этим в его душе? Что пережил, передумал, перечувствовал он, прежде чем принял такое решение? Сколько планов, надежд, решимости на подвижничество надо было накопить, чтобы поменять одну трудную профессию на другую, не менее трудную?

Вот она, земля «Арктики». Скудная земля. Кажется, от нее, так же как от названия этого совхоза, веет неистребимым холодом. Какое сельское хозяйство возможно в краю полярной ночи, суровых морозов, бесконечной зимы? Наверное, надо быть очень настойчивым, чтобы любить эту землю и надеяться здесь на что-то. Но упорства Макарову было не занимать. Он знал одно: везде, где живет человек, для его существования, здоровья, счастья надо в достатке, а еще лучше в изобилии иметь хорошую пищу. Садясь за стол, человек должен поставить перед собой мясо, молоко, масло, картошку, огурцы, помидоры…