На суше и на море 1975 - [3]

— Когда встречать вас? — спросил он.

Лев немного подумал:

— Часа в четыре. Как солнце зайдет!

Оттолкнув ногой лодку, он первым полез по ступеням вверх.

Широкая, с перилами лестница быстро кончилась. Выше вела уже почти вертикальная, без всяких перил. Пришлось обеими руками крепко держаться за нее, как можно ближе прижимаясь к ней грудью.

Геннадий привязал к альбому шнурок, повесил его себе на шею и, забросив альбом, словно рюкзак, за спину, бодро перебирал руками и ногами впереди меня. Лев, страхуя новичка, лез сзади.

Гена давал мне на ходу необходимые инструкции, как вести себя, когда сойдем с лестницы:

— Ногу надо ставить на скалу плавно, — говорил он, не оборачиваясь. — И опираться на нее не сразу, медленно: вдруг камень пошатнется. Убирать ногу тоже надо плавно: можете камень сдвинуть, он покатится вниз, тогда Лев получит такой удар, что со страху сломает себе ногу еще раз!

— Эй, там, наверху, полегче на поворотах! — раздался голос Льва.

— Это я к примеру, Левушка, ты не сердись! — хмыкнул Геннадий. — Так вот, продолжаю. Это, кстати, очень серьезно. Если, не дай бог, сорветесь, старайтесь из любого положения вывернуться на спину и чуть согнуться, пусть мягкое место страдает, зато голова будет цела. Метод проверенный, тысячи раз испытанный. Ноги при этом ставьте шире: авось зацепитесь за какой-нибудь куст…

Честно говоря, советы Геннадия резко поубавили мой энтузиазм. Я с опаской посмотрел вниз… Голая вертикальная скала, а на самом дне обрыва, прямо подо мной, — поросший мхом острый валун.

— Вниз смотреть не надо! — слышу голос Геннадия. — В горах нужно смотреть все время вверх и опасность ждать главным образом оттуда. Наконец, последнее — самое основное…

Узнай об этом «основном» не на лестнице, уже высоко над землей, а еще там, на берегу, я вряд ли пустился бы в это путешествие. Оказывается, на горе камнепады происходят чуть ли не каждый час. Рабочие вынуждены сбрасывать вниз из штолен гранитную породу, иначе она закроет им все входы в штольни. Правда, перед сбросом рабочие включают предупредительную сирену. Через минуту начинается камнепад.

— Услышите сирену, — говорит Геннадий, — бросайтесь к первому же толстому дереву и прижимайтесь к нему. Пока все камни не пролетят, не шевелиться. Ну вот и все инструкции. Выходим на «участок».

И он, оттолкнувшись от лестницы, сделал большой прыжок вправо и уцепился за выступ в камнях. Повисел несколько секунд на одних руках, нащупал какие-то углубления для ног, встал, обернулся ко мне:

— Смелее, тут много трещин, есть за что ухватиться!

Мне ничего не оставалось, как последовать его примеру. Потребовалось время (наверное, с минуту), чтобы я перевел дух и обрел способность смотреть по сторонам. Лев куда-то исчез. Его голос раздался далеко в стороне:

— Геннадий! Бросай рулетку!

— Ты на том же месте, где остановились вчера?

— Ну да! Пятый квадрат!

— Лови!

Блестящий металлический диск рулетки полетел вправо, в заросли кустов. В воздухе змейкой сверкнула разматывающаяся лента.

— Тринадцать метров триста! — снова раздался голос Льва.

— Теперь возьми чуть выше!

Наконец я увидел Льва. Он появился из кустов, сжимая в левой руке рулетку, а правой нащупывая, за что ухватиться. Нашел, подтянулся, встал. Затем сделал еще шаг вверх, еще… Рулетка медленно разматывалась, серебристая ленточка ползла по камням и тихонько позванивала, цеплялась за выступы.

— Семнадцать метров семьсот!

— Хорошо, запомнил! — громко сказал Геннадий. — Записать пока не могу: тут надо держаться двумя руками. Давай, поднимайся еще! И мы тоже!

«Теперь я окажусь замыкающим», — с тревогой подумал я. Но не угадал. Лев подождал, пока я поднимусь к нему, затем передвинусь повыше. Он снова страховал меня. И не только страховал — вел!

— Правее вас корень, видите? Беритесь за него, должен вы держать. Так! Теперь левее — беритесь за низ куста. Верно! Сейчас передохнем…

Голая скала кончилась, мы выбрались на небольшую, но довольно пологую площадку. Две или три березы росли здесь, неизвестно за что уцепившись корнями.

Сели покурить. Геннадий положил на колени альбом, раскрыл, стал что-то записывать в него. Вокруг была удивительная тишина — тугая, звенящая, какая бывает только на большой высоте. Цепи гор, тянувшиеся до горизонта, белые перья облаков, синевато-серебряный блеск реки — все виделось отсюда резко, четко, словно не было вокруг воздуха, его густоты, его дрожащей, переливающейся дымки.

…Какой-то шелест — тихий, ласковый — послышался за нашими спинами.

— Камни! — закричал Геннадий и резко дернул меня за рукав. Я молниеносно вскочил.

— Вон за то дерево, быстро!

Он сильно толкнул меня к толстому стволу березы.

— Вот черт, проворонили сирену!

Шелест превратился в рев. Кусты в нескольких метрах от нас заворочались, закачались, словно от сильного порыва ветра, и оттуда прямо на нас брызнул поток мелких камней.

Я прижался грудью к стволу березы.

Словно дробью выстрелили в нее: десятки мелких камней ударились о ствол и, отскочив, понеслись дальше. И вот уже зацокали, забарабанили где-то глубоко внизу.

Наступила тишина.

Я обернулся к Геннадию. Он стоял неподалеку, как и я, прижавшись к дереву. Еще чуть дальше, за большим валуном, лежал Лев. Он помахал мне рукой. Я ответил тем же.