На суше и на море, 1971 - [72]

Личные владения в тайге навсегда остались за старым охотником — на них никто не посягал, сам Афоня никому не предлагал их — и вечный строгий закон, закон чужой охотничьей тропы, продолжал жить в нашей тайге.

В свою избушку Афоня заглядывал только летом, после покоса. Он забирал в лес и Пальмуху, и Корсонушку, с вечера бережно укладывал котомку, а утром еще затемно уходил туда, где прошла его жизнь.

Что делал старик на берегу озера: ловил ли рыбу, подправлял ли печь или чинил крышу, этого никто не знал. С каждым годом ноги становились тяжелее, дорога в избушку затягивалась, и дедка порой пропускал и второе лето. Когда ноги совсем подводили, Афоня оставался на зиму у деревни и лишь по черной тропе немного попугивал белку в сосняках да невысоких ельниках.

Иногда о старике охотники вспоминали сами, приходили с уговорами, звали на зимовье, куда все уже занесено. Дедка долго ворчал, что опять его обошли, не оставили волочить по тропе сухари и пшено, но всегда быстро собирался и наотрез отказывался от любого дележа добычи.

На зимовье он оставался в избушке, колол дрова, топил печь, варил вкусный кулеш и весело балагурил, вспоминая разные истории. Он окрашивал, обряжал жизнь напарника, был необходим и незаметен, а оставшись один под низенькой крышей, наверное, долго дышал знакомыми запахами еловых чураков, пряного сена на нарах и чуть сыроватым душком подсохшей мездры. И только однажды старик изменил своему зароку — не ходить за куницей…

В чужую избушку Афоня исправно брал ружье и собак. Ружье порой весь сезон оставалось в углу, а собаки разве изредка покидали своего хозяина, чтобы с часок покружить по осиннику за зайцем. Но однажды дедка исчез, прихватив и ружье, и собак.

В тот вечер напарника, как обычно, ждали в избушке суп из сухой рыбы и кулеш, на камеленке дымился котелок густого чая, но старика и след простыл. Его не было день, другой, третий, и лишь на пятые сутки Афоня появился у лесного жилища и молча выложил на нары четырех куниц.

Куницы были добыты чисто, сняты и выправлены умелой рукой, Откуда они? Где добыты? Старик молчал, Не подавали голоса и собаки. Они только жались к печи и осторожно тянули носы к сухарям после пяти голодных ночевок у лесного костра.

Тайна неожиданного похода открылась только к весне, когда охотники собрались в деревне и дождались заготовителя.

В избу нанесли мешки с пушниной, все расселись по лавкам в стороне от стола, все, кроме Мишки Анюткина.

Мишка тоже был в лесу, но скоро вернулся и, видимо, ничего не принес… Почему ушел, не дождавшись своей удачи, почему потерял зиму?., Завистливые языки плели еще с осени, что Мишка накупил полно клепей (капканов) и собирается теперь поохотиться всерьез перед скорой свадьбой. Но жених пробыл в лесу всего пару недель, Он вернулся домой злым и в сердцах швырнул за огород мешок с капканами. Мешок подобрала мать, зная, какого труда стоит охота с ними.

Ловушки выставляются не один день. Еще с осени устраивают лоточек для капкана из двух еловых веток, сверху и внизу на метр счищают остальные ветки, чтобы куница не подошла к приманке сбоку, а обязательно ступила на лоточек. Потом добывают приманку. Как выпадет снег, капканы настораживают и обязательно обходят и в пургу, и в мороз, когда другие охотники, промышляющие с собаками, мирно отсиживаются по зимовьям.

Капканы в тайгу Мишка унес еще в сентябре, и почти тут же по деревне пополз слух, будто Анюткин сын выставил клепи в чужом месте, а свое хозяйство оставил для охоты с собакой. Такие дела отдавали неуемной жадностью, совершившего их человека предавали всеобщему презрению.

В ту осень Афоня особенно беспокоился, пораньше втащил в избу свой патронташ, вычистил ружье и долго забивал по вечерам заряды черного пороха в гильзы. Белки пока еще не было, и волнения старика казались пустыми. Старуха ворчала, отговаривала от леса, просила отступиться и не идти с больными ногами, Но Афоня подъезжал к охотникам и настойчиво предлагал себя в напарники.

Наконец дедка ушел в тайгу, а вскоре исчез из охотничьей избушки, вернулся с добытыми куницами, а когда прибыл заготовитель и стал принимать у Мишкиного соседа по охоте небогатую на этот раз добычу, Афоня подошел к столу и выложил четыре искрящиеся шкурки.

Все стало неожиданно ясным. Сердце старика не могло стерпеть, что в наш лес пришли жадность и обман. Дедка дождался, когда куница вышла, стала подходящим товаром, отправился к Мишкиным капканам и за пяток дней ловко и быстро выбил всех куниц, которых шкодливый охотник собирался отловить в чужих владениях. Мишка остался ни с чем, с горя собрал капканы, не дождался охоты у своего зимовья, ушел, а обиженный было человек получил из Афониных рук то, что полагалось добыть честным трудом.

Пустые ведра, выстрел полена и кот Рубль

У каждого охотника нашей деревушки есть свои тайны. Порой этих тайн набирается много, одни принадлежат всем, другие — сугубо личные, Но без этих скрытых или общедоступных секретов, наверное, еще никогда не происходило необычное таинство, которое мы называем охотой.

Пожалуй, выбирать из добытого зверька помятую, уже поработавшую дробинку придумали еще старики, Они бережно хранили эту малую щепоть кривобоких свинцовых шариков до новой охоты, сосредоточенно делили ее на равные части и осторожно добавляли один-два старых катушка в каждый новый заряд.