На суше и на море, 1971 - [66]

Недалеко от нашего лагеря охотники-барумби разбили свою стоянку. Они слышали выстрелы. Когда начало светать, любопытство привело их в наш лагерь. Там они узнали, что мы на другом берегу Уэле подстерегаем бегемотов. Но где раздавались выстрелы, там, вероятно, была и убитая дичь, значит, и мясо. Барумби побежали к своим лодкам и переправились на другой берег. С изумлением они обнаружили, что мы трудились не над убитой дичью, а над большим ящиком. Они засыпали динков вопросами, желая узнать, что это за ящик, и были очень удивлены. Хотя они не получили ожидаемого мяса и были разочарованы, но не ушли, а стали дружно помогать нам. Объединенными усилиями, преодолевая многочисленные препятствия, мы доставили ящик с детенышем к берегу Уэле, на мою большую лодку. Бегемотик весом в четыре центнера стоял неподвижно, качаясь из стороны в сторону, С причала мы покатили ящик по заранее проложенным бревнам к лагерю, и все облегченно вздохнули, благополучно достигнув цели.

Солнце поднималось. Надо было побыстрее перевезти ящик с бегемотиком в загон, чтобы ему не повредила усиливающаяся жара. Потом заслонки ящика были подняты, но бегемотик упрямо не хотел выйти оттуда, хотя Зигфрид, самый сильный из динков, изо всех сил упирался в него сзади. Тут у меня появилась удачная мысль. Я заранее приобрел двух коров и трех коз как источник молока для детеныша бегемота, которого надеялся поймать. И теперь они приветствовали нового гостя в нашем лагере глухим мычанием и веселым блеянием. Я распорядился быстро подоить корову и поднес миску с теплым молоком к широкому рту упрямца. К этому подношению он сначала оставался равнодушным. Тогда я наклонил миску так, что молоко потекло по его губам. Это не замедлило оказать свое действие. Упрямец облизнулся, опустил морду в миску и вошел во вкус. Когда миска опустела, ее снова наполнили. Я медленно стал отодвигаться с миской, а бегемотик шел за мной, потягивая молоко. Вскоре он уже вышел из ящика и стал осматриваться в новой обстановке.

Загон, построенный несколько недель назад, представлял собой прямоугольник площадью восемь на десять метров. Он состоял из вбитых в землю бревен вышиной в полтора метра. С одной стороны находилась калитка. В середине загона мы сделали бассейн, в него вел наклонный мостик. Вода в бассейне все время обновлялась из ручья, протекавшего через лагерь. Каждый день с восхода до захода солнца мы приносили с реки порядочное количество водных растений, так как наш юный бегемот обладал прекрасным аппетитом. Он подрастал с каждым днем.

Я окрестил нашего нового гостя Мозесом, несколько раз в день приносил миску молока и при этом спокойно разговаривал с ним. На третий день он уже знал, что означает миска в моих руках, и выходил из воды полакомиться молочком. На пятый день он уже неотступно следовал за мной повсюду, когда я держал перед ним миску. Сбежать от нас он едва ли мог, так как наш лагерь был со всех сторон окружен высоким и густым терновым плетнем, а вход всегда был закрыт и охранялся. Между тем бегемотик становился все доверчивее и привязчивее. Он скоро стал выходить на мой зов, так как знал, что в награду получит миску молока, если будет послушен. Мозес навещал меня в моей палатке. Со своей довольно уже большой головой и широким ртом он представлял забавную картину, когда стоял передо мной и выжидающе смотрел моргающими глазенками.

Однажды, когда я был в лесу, Мозес почувствовал себя одиноким и стал меня искать. Он пришел к моей палатке, но, минуя вход, надвинулся на боковую стенку, которую продавил тяжестью своего тела, и палатка рухнула на него. Он так испугался, что быстро удрал в свой бассейн. В другой раз он вошел в палатку через вход, но не застал меня. Любопытствуя, он обследовал стол, стулья и ящик, опрокинул все это и удалился, оставив полнейший хаос.

К сожалению, через шесть недель узы дружбы между Мозесом и мною были разорваны. Уполномоченный грека-торговца появился с отрядом носильщиков в сорок человек, чтобы забрать первого пойманного нами бегемота. Увидев значительно потяжелевшего Мозеса, носильщики возбужденно заговорили между собой. И они, и динки были того мнения, что совершенно невозможно перевезти этого бегемота живым.

— О, господин, — сказал Хейни, один из динков, — лучше оставь бегемота в лагере. Я охотно буду каждый день доставлять ему молоко и корм, сколько понадобится!

— Бегемот отправится вплавь, Хейни! — ответил я. Он удивленно посмотрел на меня широко раскрытыми глазами, и я продолжал: — Но на лодке!

Я оставил у себя шесть сильных мужчин из отряда торговца, а уполномоченного с остальными послал вверх по реке к тому месту, откуда должно было начаться сухопутное путешествие нашего Мозеса. В месте встречи нас должен был ожидать караван вьючных быков. Начальнику отряда я поручил поддерживать днем и ночью сильно дымящий костер, чтобы мы могли без труда найти это место.

Бедного Мозеса пришлось опять заманить в ящик. Заслонки были подняты с обеих сторон, и я с миской молока влез в ящик. Потом позвали Мозеса. Он подошел к самому ящику и стал пить молоко, но, несмотря на все уговоры, и не подумал войти внутрь. Очевидно, воспоминания о нем были для животного еще очень свежи. Тогда я переменил тактику и на его глазах опять влез в ящик с молочной миской и вылез с другой стороны. Мозес упорно продолжал стоять перед ящиком. Я не терял терпения, опять дал ему полакомиться из миски и, держа ее перед Мозесом, влез в ящик и стал его звать. Из-за жары и утомительных движений пот лил с меня ручьями. Ящик все еще оставался в глазах Мозеса западней. По меньшей мере раз десять я давал ему отведать молока, манил его, пролезал через ящик, пока наконец, отбросив сомнения, Мозес последовал за мной.