На суше и на море, 1970 - [44]
Я спрыгнул с машины. Савва! Мы обрадовались друг другу. Оказалось, он только что прилетел. Стоял с буханкой хлеба.
— Еще хромаешь? — спросил Савва, оглядывая меня.
— Ничего. Как вы там жили? Без приключений?
— Не завидуй. Приключений больше не было. А приятно вспомнить, как мы с тобой… да? — Посмеявшись. Савва посерьезнел. — Ты еще не знаешь? Скончалась наша бабуся. Та самая.
— О! А что?
— Медведь не задавил, так насморк. Опять в тайгу, дождь, простудились…
— Вот ведь как… Ты не каешься?
— Что привез ее в Клюквенку? Сначала было что-то. Нет, она меня и на небесах благодарит. Человек была бабуся! Верно?
— Конечно, все правильно. Жаль… Рад я тебе! Через час встретимся?
— Встретимся!
Я залез в кузов.
«Клюквенку придумала женщина, — твердил я себе, пока машина неслась с прежней дорожной скоростью по улицам городка. — Замечательная, причем, сибирячка!» — Повторять это мне доставляло удовольствие.
Уже успело свечереть… Закат был клюквенного цвета.
Об авторе
Кондратьев Евгений Николаевич, писатель, кандидат биологических наук. Родился в 1930 году в Бийске. Окончил в 1953 году биологический факультет МГУ. До 1960 года работал по специальности физиология животных. После плавания в Антарктике на китобойной флотилии «Советская Украина» перешел на литературную работу, опубликовал записки «На китобойце» в журнале «Новый мир», выпустил книгу рассказов «Убу», печатал рассказы и очерки в альманахе «На суше и на море». В настоящее время работает над романом о хирургах и рассказом в жанре фантастики.
В. Гуляев
ГИБЕЛЬ
ПАДАЮЩЕГО ОРЛА
(Судьба последнего императора ацтеков)
Кровавые сполохи пожаров день и ночь висели над израненным городом. Тушить их было некому и нечем. Акведук с ключевой водой давно разрушили испанцы, и драгоценную влагу добывали с трудом, по каплям, из старых колодцев, вода была затхлой и полусоленой.
Почти три месяца голода, жажды и непрерывных яростных сражений с бледнолицыми чужеземцами, стальным кольцом обложившими город. Казалось, еще один удар — и Теночтитлан падет: ведь есть же предел выносливости и терпения даже у самых стойких. Но наступал новый день, и, повинуясь призывному реву императорской трубы, сделанной из гигантской морской раковины, до предела истощенные ацтекские воины с новыми силами бросались на врага.
И все же неизбежное свершилось. По иронии судьбы день 13 августа 1521 года был отмечен в ацтекском календаре знаком «Микиштли», что означает «смерть». Это и была смерть — смерть столицы, империи и целого народа[6]. К полудню испанцам удалось пробиться почти к самому центру Теночтитлана. Кое-где подобно языкам угасающего пламени вспыхивали еще короткие, но ожесточенные схватки. Однако большинство уцелевших защитников бросилось к лодкам, чтобы по воде вырваться из агонизирующего города, заваленного грудами трупов и захлебнувшегося в волнах огня. В три часа дня над руинами ацтекской столицы в последний раз прозвучали резкие звуки диковинной трубы императора Куаутемока. По сигналу своего владыки десятки индейских суденышек появились на водной глади бескрайнего озера Тескоко. Там, на противоположном берегу, едва заметном в голубоватой дымке тумана, ждало спасение. Но как только ацтеки выбрались из лабиринта каналов на просторы озера, на них, словно коршуны, набросились испанские бригантины. Ветер был попутный. И одетые в белую кипень парусов, корабли легко настигали утлые челны индейцев и безжалостно топили их, тараня своими корпусами и расстреливая из пушек и мушкетов.
В соленых водах озера Тескоко нашли свою могилу тысячи отборных воинов, составлявших главную силу и гордость ацтекской империи.
Уже под вечер капитан одной из испанских бригантин Гарсиа Ольгин заметил три большие индейские пироги, быстро идущие на веслах к противоположному берегу. Догнать их для парусника не составляло труда. И когда дула мушкетов и орудий угрожающе нацелились на сидевших в лодках людей, в одной из них раздался крик: «Не стреляйте! Здесь наш повелитель!» В то же мгновение молодой индейский воин, безучастно сидевший до этого на корме ладьи, вскочил и, бросив свой меч и щит, воскликнул: «Я Куаутемок. Ведите меня к Малинцину[7]. Я его пленник, но не причиняйте зла моей жене и слугам!»
Вместе с ацтекским императором в плен попали правители Тескоко и Тлакопана, несколько других знатных вельмож и сановников, а также юная жена Куаутемока — красавица Текухичпоч.
Кортес находился в это время в пригороде Теночтитлана — Амашаке, в доме местного вельможи Астакоацина. Узнав о пленении Куаутемока, он приказал немедленно доставить его к себе. Плоскую крышу дома, на которой разместился Кортес и его свита, украсили кусками красного сукна и циновками. Чуть в стороне специально для изголодавшихся пленников был накрыт стол со множеством различных яств и напитков. Все приготовления делались молча, без шума и суеты. Казалось, все присутствующие прониклись сознанием особой исторической важности предстоящего события. Ведь должны встретиться два великих человека, как бы олицетворявших собой те непримиримо враждебные и чуждые друг другу миры, которые столкнулись в смертельной схватке на землях древнего Анахуака.
