На суше и на море, 1970 - [217]
И чем же лечили укушенных этим злосчастным тарантулом? Музыкой.
Играли весело и быстро на скрипке, на тамбурине и на гитаре. Больной, даже если он едва дышал, должен был встать и танцевать. Танцевать долго, сколько сил хватит. Иные будто бы танцевали по 36 часов подряд.
До предела изнурив себя в бешеной пляске, тарантолати (укушенный тарантулом) падал в изнеможении и засыпал крепким сном. А наутро уже был здоров, хотя и очень слаб. Через год нередко приступы тарантизма повторялись, и вновь родные бежали за музыкантом.
Возможно, что, без меры танцуя, больной выздоравливал, обильно потея: пот уносил из тела губительные яды и токсины — так сказать, экстрагировал больного. Этим только танец, видимо, и помогал. А кто и что и на чем играл — не имело значения, хотя люди тогда думали иначе[44].
Ничего другого медики сейчас придумать не могут для объяснения музыкальных методов лечения загадочного тарантизма. В наши дни такая болезнь науке не известна. Возможно, что тарантизм — стопроцентная легенда. Одно ясно: тарантулы в тарантизме обвинены ложно. Их яд плясать людей не вынуждает. Поболит немного укушенное место — и все.
Тарантизм исчез без следа, но тарантелла осталась. Пауки, и поныне еще красующиеся на нотных листах, убедительно свидетельствуют: если тарантизм сам по себе миф, то музыкальное лекарство — несомненная реальность. Название наиболее популярной мелодии лечебной пляски «тарантелла» встречается уже в рукописях XIV века. Сейчас это веселый народный танец, быстрый и весьма продолжительный, что вполне понятно, если вспомнить о его первоначальном назначении.
Старое название паука у англосаксов — эттеркоп, у датчан — эддеркоп; оба означают «ядовитая голова».
«По старому английскому поверью, — читаем мы в примечании к «Зимней сказке» Шекспира,[45] — пауки считались ядовитыми. В деле сэра Томаса Оверберга, деле, которое наделало много шуму в царствование короля Якова I, один из свидетелей обвинения сказал: «Графиня Соммерсетская просила меня, чтобы я достал яду самого сильного, а поэтому я купил для нее семь больших пауков».
Тогда в Европе в ходу были всякого рода отравления — яды и противоядия изобретались самые различные и изощренные, секреты их в большинстве давно утеряны и нам сейчас неведомы. Но вот в рецептах иных ядовитых смесей пауки числились как сильная отрава.
Прошли века, и вдруг (как часто, впрочем, бывало и с другими опасными или загадочными животными) маятник общественного мнения резко отклонился в обратную сторону. Пауков слишком поспешно реабилитировали, решив без достаточных оснований, что они не опасны, совершенно не ядовиты. Правда, и раньше, в век Шекспира и всеобщей паукофобии, такие суждения уже высказывались. В 1693 году итальянский врач Санкуинеттн при свидетелях дал себя укусить двум тарантулам. Боли, как он уверял, не чувствовалось. Лишь на второй день укушенные места опухли и появились две маленькие язвочки.
Но решительная реабилитация пауков пришла позднее, в прошлом веке и в начале нашего, когда многие аранеологи (пауковеды) стали утверждать в своих трудах, что восьминогие объекты их исследований совсем не ядовиты.
Однако врачи, особенно в тропических странах, продолжали лечить людей, укушенных пауками.
Мало-помалу в медицинской литературе накопилось достаточно фактов тяжелых и даже смертельных отравлений ядом пауков. И тогда стало ясно: не все пауки безобидны. Некоторые даже очень ядовиты. Но лишь некоторые, немногие. В мире плетут сети (и не плетут, обходясь без них!) 30 тысяч всевозможных видов пауков. А вот тех немногих, очень ядовитых, можно, полагают исследователи, пересчитать по пальцам (правда, нескольких рук).
Большая часть из них — неприятное добавление к экзотике тропиков.
Есть и у нас два паука — тарантул и каракурт, которых всюду, где они обитают, боятся люди и животные. Особенно каракурта. Родичи этого паука, похожие на него и видом, и образом жизни, и убийственной силой яда, — нежелательные «аборигены» многих стран мира. В Северной Америке — знаменитая «черная вдова», в Южной — страшный мико, на Мадагаскаре — мено-веди (единственное животное, которого здесь боятся!), в Австралии и Новой Зеландии — катипо. Есть они и в Африке, Южной Европе и Азии.
Крупнейший серологический институт «Бутантан» (в Бразилии) уже много лет помимо змеиных сывороток поставляет тропическим странам противоядия и от паучьих укусов.
Институт «Бутантан» разослал по всей стране специальные деревянные ящики. 13 тысяч коллекторов из местного населения наполняют эти ящики ядовитыми змеями, пауками и скорпионами. Авиационные и автобусные компании отказываются перевозить ядовитый груз. Едет он в «Бутантан» на поездах, иногда недели две, так как расстояния в, Бразилии немалые. За пятьдесят лет в «Бутантан» было доставлено 750 тысяч ядовитых змей и десятки тысяч пауков. Живут пауки в институтских лабораториях в байках и клетках (некоторые по 20 лет!).
Слабым электротоком слегка парализуют паука, и тогда без особых хлопот берут у него яд. Яд впрыскивают лошади, из сыворотки ее крови готовят противоядия, которые рассылают по всей Бразилии. Миллион спасительных ампул институт экспортировал в другие страны.
