На службе в сталинской разведке. Тайны русских спецслужб от бывшего шефа советской разведки в Западной Европе - [85]

Когда Сталин решил, что его сближение с Гитлером дает ему возможность выступить против Красной армии, он обратился к секретным досье ОГПУ. Конечно, Сталин знал истинную цену «доказательств», полученных из таких источников. Он понимал, что это плохо состряпанная дезинформация. Кроме гестапо, на чье молчание он мог положиться, и Скоблина, который был надежным человеком ОГПУ, во всем мире существовал только один посвященный в эту историю. Генерал Евгений Миллер. Если бы он захотел, то смог бы всем рассказать об источнике сталинских «доказательств» по делу красных генералов и о канале, через который информация дошла до ОГПУ. Он мог указать на связь заговора Сталина против военачальников Красной армии с двумя главными врагами этой самой армии – гитлеровским гестапо и белогвардейской организацией в Париже. Миллер наверняка понимал, что происходит. Значит, ОГПУ должно было действовать. Такую «колоссальную» работу нельзя было поручить никому, кроме как самому Слуцкому – ни много ни мало начальнику иностранного отдела. Слуцкий бросил все другие дела и приехал в Париж, чтобы «зачистить концы». Он послал курьера самолетом ко мне в Гаагу… «Выберите из ваших сотрудников двух человек, способных выдавать себя за германских офицеров. Они должны иметь достаточно выразительную внешность… иметь привычку говорить как военные люди и должны внушать исключительное доверие и быть отчаянно смелыми… Дело чрезвычайной важности».

Мне вдруг все стало совершенно ясно и понятно, когда я сидел в кафе «Два Маго» в Париже сентябрьским утром 1937 года и читал сенсационную историю похищения генерала Евгения Миллера. Я не уверен, что я так же ясно и понятно (если это вообще можно сделать) объяснил все читателю, незнакомому с миром секретных служб и разведки, со сложной атмосферой и хитросплетениями деятельности вовлеченных в эту историю групп. Но я должен сказать, что для меня (надеюсь, что и для любого, кто более или менее представляет ситуацию в целом) цепочка приведенных мною доказательств вполне убедительна. Она не оставляет места сомнениям, что якобы существовавший заговор высшего генералитета Красной армии и гестапо против Сталина на самом деле был реальным заговором Сталина против высших армейских чинов и что в желании обвинить своих генералов Сталин дошел до того, что использовал дезинформацию, сфабрикованную гестапо и проведенную ОГПУ через белогвардейские организации.

Итак, Сталин в очередной раз продемонстрировал, что он никогда ничего не забывает и не прощает. Старые разногласия с высшим командным составом Красной армии остались в его памяти как «оппозиция». Эта «оппозиция», просеянная через сито машины ОГПУ, стала «заговором». Такой «заговор» – это ступеньки лестницы, по которой Сталин карабкался к вершине абсолютной власти. В это время критики становились «врагами», искренние оппоненты – «предателями», а все честные и открытые противоположные мнения (благодаря помощникам из ОГПУ) – «организованными заговорами». По трупам своих бывших товарищей и соратников по революционной борьбе, основателей и строителей Советского государства, Сталин шаг за шагом продвигался к единоличной власти над всем народом России.

Читатель вспомнит, что в декабре 1936 года Карл Радек подписал тайное признание, продиктованное Сталиным через Вышинского, где впервые упомянул имя Тухачевского. И именно в декабре 1936 года мне дали приказ найти двух «германских офицеров». Заговор против Тухачевского начинается не позднее чем в тот момент. Однако возникли некоторые проблемы; мои люди сначала чего-то ждали, а потом вернулись в мое распоряжение; похищение генерала Миллера было по какой-то причине отложено. Суть этой проблемы раскрылась год спустя благодаря одному из доказательств, всплывших во время суда над Плевицкой. 11 декабря 1938 года адвокат Рибэ зачитал на суде письмо из личной корреспонденции Миллера, которое тот получил от генерала Добровольского из Финляндии, где последний предупреждал его относительно Скоблина. Добровольский впрямую не называл Скоблина агентом ОГПУ, а просто сказал, что в глазах некоторых его коллег положение этого человека слегка пошатнулось.

– Увы! – воскликнул адвокат Рибэ. – Это предупреждение не пошатнуло доверия Миллера к Скоблину!

Да, оно не пошатнуло доверия, но оно не могло быть вечным, просто его было достаточно для того, чтобы дата похищения, разработанного ОГПУ с приманкой в виде Скоблина, была перенесена. Скоблин сумел обелить себя в глазах Миллера.

Прошло шесть месяцев, и 2 июня 1937 года в Москве казнили Тухачевского и его соратников. Через три недели Шпигельгласс, первый помощник Слуцкого, снова приехал в Париж, как он сказал мне, по «крайне важному делу». И согласно моей информации, он задержался здесь почти до конца сентября. 23-го числа похитили генерала Миллера, и Скоблин (хотя Миллер все еще не вполне доверял ему) сыграл роль приманки. Примерно в это же самое время исчез и сам Шпигельгласс.

Остается только сказать, что Шпигельгласс исчез не просто из Парижа, он также исчез из всех заслуживающих доверия донесений, вообще исчез. Возможно, Шпигельглассу не довелось знать так же много об источнике «доказательств» против Тухачевского, как генералу Миллеру, но он слишком много знал о конце самого генерала Миллера. Слуцкий тоже знал слишком много, а потому неожиданно «умер» в Москве при странных обстоятельствах несколько месяцев спустя.