На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре - [67]
— «Memento mori», — прочитал он вслух. Усмехнулся. — Помни о смерти?
Глебов открыл коробку. В ней на бархатной основе лежал его медальон, пробитый пулей. Оказывается, Малышев сохранил его.
— В тебе просыпается чувство юмора? — Алексей закрыл коробочку.
— Нет. Это напоминание, предупреждение. — Малышев был серьезен.
— А я-то думал. Что ж, премного благодарен. — Глебов убрал подарок в карман. — Но я бы предпочел что-то вроде «Veni, vidi, vici»[86] или «Meliora spero»[87].
— Рад, что к тебе вернулось прежнее расположение духа.
Они некоторое время молча шли по скверу.
— С твоей жены сняли слежку, — сообщил Малышев. Глебов промолчал, и он продолжил:
— И еще. Хочу тебя поблагодарить.
— С чего бы?
— Покушение, намеченное на 1 марта, не состоялось: смерть Швейцера внесла расстройство в работу отряда Боевой организации. Нам удалось выйти на след террористов. Было обнаружено место хранения взрывчатых веществ и бомб[88]. Сейчас проводятся аресты.
— Можно поздравить тебя с повышением?
Малышев не ответил.
— Савинкова арестовали?
— Нет. Ему удалось скрыться. Скорее всего, он уже покинул Россию. — Затем сообщил, — Лопухин снят императором с должности.
— Как же мое дело? — Они остановились напротив друг друга. Малышев некоторое время молчал.
— О тебе знает ограниченный круг людей. В большей степени я и Лопухин. Ты работал лично на него. Он опасался, что кто-то может узнать об этом. Предполагаю, твое дело по-прежнему хранится на конспиративной квартире, где ты с ним встречался.
— На Фонтанке?
Малышев невольно удивился.
— Как ты узнал?
— Просчитал, когда вы меня туда возили. Малышев кивнул. Вздохнул:
— Извини. Больше ничем не могу тебе помочь. Алексей усмехнулся и протянул ему руку:
— Что ж, прощай.
Малышев ответил крепким рукопожатием.
— Прощай. — Помедлил. — Жаль, что так получилось. То, что мы не можем быть в одной команде.
Затем зашагал прочь.
Глебов не терял время зря и ночью того же дня пробрался в конспиративную квартиру на Фонтанке. Вскрыть замок квартиры было не столь сложно, зато пришлось помаяться с несгораемым сейфом. Однако Алексея ожидало разочарование: сейф оказался пуст. Глебов мысленно чертыхнулся. Дело принимало скверный оборот. Лопухин мог, да как угодно он мог поступить!
— А, господин Глебов. — Неожиданно услышал Алексей за своей спиной. Внутри все похолодело. Он медленно обернулся.
Перед ним стоял довольно высокий крупный мужчина лет пятидесятишестидесяти, с седеющей бородкой и гладко зачесанными назад волосами. В глаза бросались его слегка заостренные вверх уши.
— Господин Витте[89], если не ошибаюсь? — произнес Глебов.
— Да. Вы не против, если я присяду? — спросил Витте, проходя к дивану и садясь. — Позвольте узнать, не это ли вы ищете? — Он похлопал ладонью по папке.
Алексей замер. Да, это была та самая папка с компроматом на него и на его жену!
Между тем Витте продолжил:
— Я знал ваших опекунов, господин Глебов. Славные были люди — всегда по-доброму ко мне относились. — Он положил папку на стол. — Знаете, моя супруга очень хорошая радушная хозяйка. Я приглашаю вас к нам завтра на обед. Обязательно приходите. — Он поднялся с места. — Имею честь.
Витте вышел из кабинета.
Алексей медленно подошел к столу, открыл папку и пролистал. Дело было на месте. Все, что было собрано Лопухиным на него и на Лизу. Взяв документы, он поспешно вышел из квартиры.
Щербатый нервно покуривал папироску, сжимая ее по тюремному — тремя пальцами. Неделю назад ему дали указание снять наблюдение с объекта. Как же! Так он это и сделал! Да кто такой этот Малышев, чтобы давать ему указание! Щербатый сплюнул. Завидев Лизу Глебову, вышедшую из дома в сопровождении Ан-дриканиса и Кати Шмит, он сделал последнюю затяжку. Затем отщелкнул пальцами папироску, она, кувыркаясь, полетела в сторону, и он неторопливо двинулся следом за Глебовой и ее друзьями. Наверняка идут в контору поверенного, которого посоветовал Глебовой Андриканис. Дамочка собралась разводиться. Аппетитная дамочка! Такие формы: грудь, бедра, осиная талия… Щербатый ощутил, как возбуждается. Представил, как долбит эту девицу — грубо, сильно, быстро. Он стиснул зубы, чтобы не застонать. Остановился. Затем свернул в проулок. Нет, так не должно больше продолжаться. Он получит то, что хочет…
После посещения поверенного, Лиза в сопровождении Кати направилась на фабрику Шмитов. В амбулатории ее радостно встретил доктор.
— Как вы себя чувствуете, Елизавета Николаевна? — поинтересовался он. — Вы позволите? — Он взял ее за руку, чтобы послушать пульс.
Лиза сдержанно улыбнулась:
— Я чувствую себя хорошо.
Две недели назад, когда ей стало плохо, Лиза стала его пациенткой.
— Нервы, — вывел доктор тогда диагноз и прописал ей постельный режим в полном покое.
Первую неделю Лиза действительно провалялась в постели, в большей мере спала, к началу второй — стала подниматься и выходить гулять. У нее было время подумать… Она приняла решение по поводу своего неудачного брака и сказала о нем Шмитам. Они восприняли ее намерение развестись с безмолвной поддержкой: Катя поостереглась проявлять бурную радость, опасаясь очередной хандры Лизы, а Николай отвернулся к окну, будто что-то там разглядывал, однако уголки его губ тронула улыбка.
