На широкий простор - [74]

Однажды вечером проходил Василь по улице недалеко от хаты Талаша. С того времени, как Талаш ушел из дому и стал партизанить, хата деда приобрела какую-то власть над войтом, и он никогда не мог спокойно пройти мимо нее. Хата Талаша как бы насмехалась над войтом и его напрасными попытками поймать опасного повстанца. Разговоры и слухи о деде Талаше сеяли тревогу в сердце Василя Бусыги. Ему было крайне досадно, что он, войт, несмотря на все свои старания поймать старого Талаша, оставался, как говорят, с носом. Правда, теперь была надежда на Савку Мильгуна, но Савка что-то не давал о себе знать.

Василь притаился в укромном уголке, посматривал на хату Талаша и рассуждал. Тут пришла ему в голову мысль: не лучше было бы просто устроить здесь засаду? Может, поговорить об этом с паном Крулевским? Нет, надо подождать еще: а ну как явится Савка с хорошей новостью.

Вдруг видит Василь, — из двора деда Талаша выскользнула женская фигура. Женщина осторожно огляделась по сторонам и торопливо зашагала к селу, но пошла не улицей, а задворками. На дворе смеркалось, и узнать женщину было трудно. Василь заинтересовался, его охватило волнение. Он вышел из засады, не теряя женщины из виду. Прячась около домов, он пробирался следом за ней, не спуская глаз. На середине села Василь потерял ее. Как гончая, сбившаяся с заячьего следа, Василь засновал туда и сюда, а потом выбежал на улицу; женская фигура мелькнула впереди и в ту же минуту шмыгнула в ворота его собственного дома. Только теперь войт догадался, что это Авгиня, его жена. Пораженный, войт остолбенел: зачем она ходила туда? Какие у нее там дела? Рой мыслей закружился в голове Василя. А не ходила ли она на свидание с Мартыном Рылем? От этой мысли он покрылся испариной. Как же узнать правду? Зачем она ходила туда, зачем? И к кому ходила? К его заклятому врагу!..

Войт совсем растерялся. Бешеная злоба душила его. Он стремительно рванулся в свой двор, чтобы не дать опомниться обманщице-жене и захватить ее внезапно. Мрачный, разъяренный, со стиснутыми зубами и насупленными бровями, переступил он порог своей хаты.

У Авгини зоркие глаза: она заметила Василя, еще когда он шел за нею следом. Сразу поняла она, что попалась и что не миновать теперь жестокой стычки, а может, и чего похуже. Вывернуться было невозможно. Оправдываться — но в чем? Она ведь просто ходила к бабке Насте. Разве она не имеет права ходить, куда хочет? И что ей до того, что Василь — заклятый враг старого Талаша? Какой-то внутренний голос возражал: раз он твой муж, ты должна быть заодно с ним. Но голос этот был очень слабый, и слушать его Авгиня не хотела. И она спокойно, как человек, сознающий неотвратимость предстоящего удара, пыталась только угадать, с какой силой обрушится на нее этот удар.

— Ты где была? — нажимая на «где», спросил Василь, и зеленоватые злобные глазки его подозрительно ощупали Авгиню.

Авгиня старалась не смотреть на мужа. Услышав угрожающие нотки в его голосе, взглянула на Василя холодно и равнодушно:

— А что тебе до того, где я была? И чего ты смотришь таким зверем? Не боюсь я тебя!

— Говори, где была, гадюка! — загремел на всю хату Василь и вплотную приблизился к Авгине.

Крик его разнесся по всем уголкам хаты и острой болью отозвался в сердцах детей. Словно осина, затряслась Алеся. Белая как полотно, бросилась она к матери, крепко обняла ее, чтоб своим слабеньким детским телом загородить от ярости отца. Петрок и Гришка онемели от страха, притаились около печи и следили за родителями перепуганными глазками. Даже дед Куприян присел на полатях и поднял на Василя свои мутные стариковские глаза.

— Бог дал родню, а черт вражду, — тихо проворчал он, обращаясь скорее к самому себе, чем к Василю и Авгине. Хотел еще посоветовать Василю взять вожжи да стегануть жену раз-другой, если она виновата, но ничего не сказал, а только покачал головой.

— Худшей гадюки, чем ты, нет! Чего оскалился, как зверь? Детей насмерть перепугал. Чем они виноваты? — спокойно, но твердо бросала Авгиня в лицо мужу. Она вся дрожала, но не теряла мужества.

— Признавайся, зачем ходила к старому разбойнику?

Вместо ответа Авгиня схватила клубок ниток и запустила им в черную бороду Василя:

— Вот зачем ходила. Съешь!

Этот брошенный Авгиней клубок как холодный душ подействовал на Василя. Сбитый с толку, он недоуменно поглядывал то на клубок, то на Авгиню. Он предполагал узнать о чем-то более важном и страшном, чем этот жалкий клубок. Запал его иссяк, возбуждение угасло. Теперь в нем заговорил войт.

— А кто тебе разрешил носить туда шерсть?

— А ты что же, запретишь мне? — дерзко отпарировала Авгиня.

— И запрещу! — топнул ногой войт.

— Мамка, молчи… Не ругайся с тятей, — взмолилась Алеся, прижимаясь к матери и отстраняя ее от разбушевавшегося отца.

— Я не раба тебе, чтоб подчиняться твоим выдумкам!

Войт широко раскрыл глаза.

— Где же ты набралась такой смелости? — криво усмехаясь, спросил он. — Может, и ты в лес собираешься?

— Да уж лучше в лес идти, чем быть войтом, как ты.

Новая волна гнева захлестнула Василя. Но теперь он уже не сделает ошибки — у него есть твердая линия, и он знает, чем кончить эту стычку с Авгиней.