На широкий простор - [67]

И этот невысокий худощавый человек, одетый по-городскому, — хотя и обувь и платье его были приспособлены к долгим походам, — казалось, поддался чарам лесной тишины и покоя.

Иногда он пристально всматривался в причудливые сплетения деревьев своими серыми холодными глазами. Вот стоит раскидистый дуб. Могучие ветви его и широкая крона немного наклонились в ту сторону, откуда светит солнце. Между ветвями дуба просунула свою круглую голову стройная осина. А с другой стороны высокая тонкая ель протягивает сквозь дубовые ветви свои зеленые колючие лапы. Там, где ветви переплелись, кора на них стерлась. Теперь ветви неподвижно застыли. Но только ветер, торопясь в дальние края, проходит над лесом, ветви начинают тереться друг о друга и глухо скрипеть.

Невысокий худощавый человек зорким глазом замечает все эти подробности. Он еще раз окидывает взглядом чудесную группу деревьев и спрашивает себя мысленно: что это — борьба за существование или союз и дружба?

Он не верит ни этой тишине, ни этому лесному покою. Он знает, что это только обманчивая видимость тишины и покоя. На широких просторах земли бурлит водоворот борьбы, жестокой, безжалостной, но не бессмысленной и хаотичной, а борьбы, подчиненной определенным законам. В буре этой борьбы невысокий худощавый человек всем сердцем чувствует рождение новой эпохи и укрепление ее на земле. Вот почему так тверд его шаг. Говорят: кто сеет ветер — пожнет бурю. Невысокий худощавый человек — сеятель бури! После этой бури придет новый порядок, родится новый человек.

Этот сеятель — товарищ Невидный, тот самый Невидный, фамилия которого, да и сам он так заинтересовали деда Талаша. За пазухой у Невидного — объемистый пакет. В пакете — воззвания к крестьянам оккупированного Полесья, инструкции для подпольных большевистских организаций, этих тайных живительных источников энергии борющихся масс, опоры Советов. В этом же пакете много материалов, написанных рукою классового врага. Тут же обращение польских властей к помещикам, чтобы они возвращались в Белоруссию и занимали свои «законные» владения, и приказ крестьянам вернуть все взятое ими из помещичьих усадеб в дни революции и советской власти. Невидный аккуратно собирает такие документы. Пользуясь ими, он разоблачает разбойничью сущность оккупантов и ведет против них пламенную агитацию. Рискуя головой, он идет от села к селу, создает новые ячейки, помогает тем, которые уже организованы.

Сейчас он идет в деревню Поставы. Месяц назад, когда Поставы находились еще в руках Красной Армии, Невидный был там, наладил связи, завязал знакомства. Невидного интересует, как действует ячейка, организованная им в Поставах: он давно не имеет о ней никаких известий. Ему надо знать, как живет, чем живет и живет ли эта ячейка вообще.

Самая неприятная вещь — когда человек находится в полном неведении. Что знает сейчас Невидный о деревне Поставы? Ничего. Знает только, что деревня под пятой оккупантов, что в Поставах есть шпионы и агенты врага, что время от времени появляются там разъезды легионеров. Вот почему Невидный продвигается осторожно. Он знает, как зорко следят жандармы, полиция и польская контрразведка за такими «опасными» людьми, как он. Знает, что ожидает его, если он попадется к ним в руки. Обидно терять свободу и жизнь. И нельзя допустить провала той работы, которую доверила ему партия.

Прежде чем войти в деревню, Невидный притаился в зарослях лозняка возле замерзшей реки и начал приглядываться и прислушиваться.

В деревне было тихо и безлюдно. Невидный стоял и терпеливо ожидал удобного момента, чтобы выйти из своей засады. Но этот момент не наступал.

Внезапно откуда-то сбоку, с реки, послышались голоса детей. Сквозь ветви оголенных кустов он увидел ребят школьного возраста. Было их пятеро. Они расчистили на льду длинные узенькие дорожки и катались — кто на деревянных чурках, привязанных к стареньким лаптишкам, а кто и без чурок, прямо с разгона, на своих двоих. Одеты они были в старые заплатанные суконные армячки, подпоясанные домоткаными цветными кушаками. На ногах ребят смешно трепыхались посконные ноговицы. Из-под распахнутых армячков виднелась голая грудь. Шапки на ребятах были самые разнообразные, непомерно огромные — на ком зимние, на ком летние. Но ребятам было весело. Они громко перекликались, иногда переругивались и звонко хохотали.

Невидный почувствовал какую-то радость, когда до его слуха долетел этот щебет детских голосов, а их фигурки возникли перед его глазами. Чтоб не напугать ребят, он осторожно выбрался из кустов и неторопливо пошел в их сторону, беззаботно насвистывая мотивчик веселой песни. Ребята, завидев его, сразу насторожились и приумолкли.

— Играйте, хлопчики, играйте! Не бойтесь!

— Мы не боимся! — храбро ответил один из них.

Невидный подошел поближе. Ребята все еще недоверчиво поглядывали на него, прекратив свои игры.

— Почему же вы, хлопцы, в школу не ходите, а катаетесь?

— Учителя нет! — хором ответили ребята.

Невидный встревожился:

— А где же ваш учитель?

— Легионеры забрали.

— Арестовали?

— Ага!

Невидный насторожился. Это известие поразило его.