На шхерахъ - [39]

Онъ пришелъ къ выводу, что старыя лекарства еще могутъ примѣняться для того, чтобы поднять или измѣнить настроеніе больного. Такъ, напримѣръ, лекарства группы Adstringentia вызываютъ совращеніе желудка, — что даетъ возможность пользоваться этими средствами для установленія равновѣсія въ области психики. Всякій пьяница по опыту знаетъ это прекрасно: проснувшись утромъ, онъ опохмеляется, чтобы прійти въ себя.

Эта женщина физически чувствуетъ себя плохо, но, на самомъ дѣлѣ, это не такъ. Поэтому онъ выбралъ нѣсколько лекарствъ, изъ которыхъ одно должно было вызвать настоящее физическое недомоганіе, которое бы заставило больную забыть о душевномъ состояніи и локализировало бы болѣзнь въ тѣлѣ. Для этого онъ взялъ изъ своей домашней аптечки самое примитивное изъ всѣхъ снадобій — ассафетиду, которая лучше всего могла достигнуть цѣли, и взялъ ее въ столь большой дозѣ, что она могла сама по себѣ вызвать судороги. Все тѣло съ его чувствомъ обонянія и вкуса должно возмутиться противъ этого инороднаго тѣла, и всѣ функціи душевной организаціи должны быть направлены на то, чтобы его удалить,

При этомъ, конечно, всѣ эти выдуманныя боли пройдутъ. Потомъ, послѣ сильнаго возбужденія, надо постепенными переходами перейти къ болѣе восходящей шкалы освѣжающихъ, успокаивающихъ средствъ добиться ощущенія полнаго довольства, какъ послѣ трудовъ или испытанной опасности, о которой потомъ пріятно вспомнить.

Боргъ надѣлъ бѣлый кашемировый жакетъ и галстукъ цвѣта кремъ съ тонкими аметистоваго цвѣта полосками и надѣлъ въ первый разъ послѣ прибытія дамъ на руку браслетъ. Почему онъ такъ одѣлся, онъ не могъ самъ сказать, но онъ это дѣлалъ подъ вліяніемъ настроенія, навѣяннаго мыслями о болѣзни и о больной, которую онъ долженъ былъ посѣтить. Посмотрѣвъ на себя въ зеркало, онъ нашелъ, что весь его внѣшній видъ, независимо отъ выраженія лица, производитъ впечатлѣніе мягкое, пріятное, но вмѣстѣ съ тѣмъ нѣсколько необычное, привлекаетъ къ себѣ вниманіе, но безъ излишняго возбужденія нервовъ.

Потомъ онъ взялъ всѣ свои снадобья, какъ магъ, отправляющійся показывать свои фокусы, и пошелъ къ больной.

Войдя въ комнату дѣвушки, Боргъ увидѣлъ, что она лежитъ на диванѣ. На ней былъ персидскій капотъ, волосы распущены. Глаза, неестественно расширенные, презрительно остановились на вошедшемъ.

Боргъ на минуту смутился, но только на минуту; потомъ подошелъ къ дѣвушкѣ и взялъ ея руку.

— Что съ вами, фрекенъ Марія? — спросилъ онъ участливо.

Она нахмурилась и посмотрѣла на него, какъ будто хотѣла пронзить его насквозь своимъ взглядомъ, но ничего не отвѣтила.

Инспекторъ вынулъ часы, сосчиталъ пульсъ и сказалъ:

— У васъ лихорадка.

Никакой лихорадки не было, но ему необходимо было пріобрѣсти довѣріе больной, что тоже относилось къ методу леченія.

— Ну, конечно, лихорадка. Я прямо горю.

Она получила возможность жаловаться, враждебное настроеніе по отношенію къ Боргу стало проходить, и можно уже было найти точку соприкосновенія.

— Если вы дадите обѣщаніе повиноваться моимъ предписаніямъ, то я васъ вылечу, — продолжалъ Боргъ и положилъ свою руку ей на лобъ.

Онъ почувствовалъ, какъ при словѣ повиноваться больная вздрогнула, какъ будто вовсе не желала ни въ чемъ подчиняться. Но въ это время браслетъ выскользнулъ изъ-подъ манжеты, и сопротивленіе мнимо-больной прекратилось.

— Дѣлайте со мной, что хотите, — покорно отвѣтила она, не спуская въ то же время глазъ съ золотой змѣи, которая возбуждала въ ней любопытство и страхъ, какъ передъ чѣмъ-то неизвѣстнымъ.

— Я не докторъ по профессіи, какъ вы знаете, но я изучалъ медицину и знаю настолько, насколько это требуется въ данный моментъ. Здѣсь у меня лекарство, которое очень трудно принимать, но оно прекрасно дѣйствуетъ. Я не дѣлаю изъ этого тайны и не скрываю, что вамъ даю: это Gummi resina, или ассафетида, добываемая изъ корня одного многолѣтняго растенія, произрастающаго въ нѣкоторыхъ мѣстностяхъ Аравіи.

При словѣ Аравія дѣвушка насторожилась — можетъ быть, это напомнило ей о тѣхъ благовоніяхъ, которыя не могли смыть преступленій леди Макбетъ.

Она взяла ложку съ лекарствомъ и понюхала. Въ тотъ же моментъ откинула назадъ голову и вскрикнула:

— Не могу!

Боргъ приподнялъ рукой ея голову, подалъ ей еще разъ ложку и сказалъ весело:

— Ну, покажите же, что вы умная дѣвочка.

И онъ влилъ ей въ ротъ лекарство безъ всякаго сопротивленія съ ея стороны.

Она упала на подушки, и все тѣло ея забилось отъ противнаго ощущенія, какое вызываетъ у насъ эта пахнущая чеснокомъ смола. Ея лицо выражало такой ужасъ, какъ будто на нее обрушилось все самое дурное, самое отвратительное въ мірѣ. Умоляющимъ голосомъ она попросила дать ей воды, чтобы освободиться отъ этого мученія.

Боргъ не далъ воды, и она должна была снова лечь и предоставить себя всецѣло во власть непріятныхъ ощущеній, вызванныхъ пріемомъ лекарства.

Когда онъ замѣтилъ, что ея отвращеніе прошло, онъ предложилъ ей второе снадобье.

— Теперь, фрекенъ Марія, кончено ваше путешествіе по пустынямъ каменистой Аравіи, и вы должны взобраться на вершины Альпъ и вдохнуть свѣжаго воздуха, который концентрированъ въ горькомъ, ярко-желтомъ корнѣ Gentiana, — сказалъ Боргъ, стараясь веселымъ тономъ подбодрить ее.