На седьмой день - [12]

Когда мальчик был маленький, папа однажды взял его порыбачить в залив. Еще там был какой-то дядька в грязном свитере с дырками и с красным обветренным лицом. Потом оказалось, что в лодке главный – он, но сначала мальчику казалось, что главный – папа. Папа и дядька сели на весла и стали грести, и папа говорил в такт гребкам: «Хоп, хоп, хоп...» Но потом они, наверное, устали, забросили в воду крючки с наживкой, и лодка стала медленно дрейфовать по течению. К леске дядька привязал осоку: трава развевалась по ветру, как маленькие зеленые паруса. Как только рыба клюнет, осока перестанет развеваться и пригнется к воде, и они это заметят. Мальчик попросил, чтобы они отошли подальше от берега, но дядька с обветренным лицом засмеялся и сказал:

– В Швецию хочешь? В Швецию нельзя!

– Папа, а где Швеция? – спросил мальчик.

– Там! – папа махнул рукой в сторону горизонта.

Мальчик посмотрел в указанном направлении. Никакой Швеции не было. Там, где она должна была быть, светло-голубое небо темнело и почти сливалось с водой.

– Я не вижу! – сказал мальчик.

Дядька снова рассмеялся. А папа сказал:

– Она там. Я потом покажу тебе на карте. А сейчас давай ловить рыбу. Мы поймаем камбалу и отнесем ее маме.

И мальчик представил, как он отдает маме большую шикарную камбалу, которая приплыла в их залив из самой Швеции, и мама всплеснет руками и позовет из кухни тетю Люсю: «Люсь! Ты когда-нибудь видела такую огромную рыбину?» – «Ой, мамочки! – закричит тетя Люся. – Где же Глеб, черт бы побрал этого алкаша!»

Ее муж работает фотографом в газете, и каждый раз, когда тетя Люся хочет что-нибудь сфотографировать, дядя Глеб загадочным образом исчезает. Потом он приходит и долго сидит за кухонным столом, теребя клеенчатую скатерть, и тетя Люся ругает его всякими жуткими словами, а дядя Глеб смотрит на скатерть и улыбается. Мальчику жалко его. Он даже как-то подумал о том, что, может, тетя Люся специально хочет что-нибудь сфотографировать как раз в тот момент, когда дядя Глеб исчезает.

«Как же тебе, малыш, удалось ее вытянуть?» – спросит мама. – «Папа помог», – скажет он. И будет изображать полнейшее равнодушие – подумаешь, камбала! Большое дело...

И мама посмотрит на папу не так, как обычно, а так, как она обычно смотрит на мальчика. А может, сказать, что камбалу поймал папа? Да, пожалуй, так будет еще лучше...

Но рыба не ловилась. Никакая. Было очень жарко, и вода была довольно теплая. Похоже, рыба уплыла в Швецию, где вода холоднее. Людям в Швецию почему-то нельзя, а рыбам, наверное, можно. Мальчик спросил об этом у папы. Придурковатого дядьку снова охватил приступ смеха. А папа сказал:

– Рыбам можно все!

И они с дядькой снова заговорили о футболе. Вернее, говорил только папа, а дядька его внимательно слушал и кивал. Вдруг мальчик заметил, как осока сникла и легла на воду.

– Рыба! – закричал он. – Камбала!

Дядька проворно метнулся к корме. Он подсек рыбу, накрутил леску на правую руку и сказал:

– Это не камбала, но довольно большая рыба. Сейчас – тихо!

Но в это время пригнулась осока на другой леске...

Дальше мальчик не любил вспоминать.

Дядька закричал:

– Эдик, помоги, едри твою коцинь!

Папа подошел к корме, дядька осторожно освободил первую леску и намотал ее на папину руку, а сам побежал ко второй леске. Но папа так хотел вытянуть рыбу, что неосторожно дернул леску и порвал ее, а дядькина рыба, пока он отвлекся, соскочила со своего крючка.

Дядька ругался матом. Папа говорил: «Леску нужно было взять нормальную!» А дядька ругался...

И рыбалка кончилась, потому что они сильно поссорились. А потом они пошли на базар. Папа сказал:

– Сейчас мы купим свежую рыбу!

– Зачем? – не понял мальчик.

– Мы отдадим ее маме и скажем, что поймали. Только ты не проболтайся по рыбалку, хорошо?

– Зачем? – повторил мальчик. – Зачем обманывать? Вон Ростик с дядей Гошей в прошлую субботу ходили на рыбалку и тоже ничего не поймали. Тетя Валя даже не расстроилась.

– То тетя Валя. А мама расстроится. Рыбак, если он пошел на рыбалку, должен вернуться с рыбой, – сказал папа. – Иначе он не рыбак.

– Ты не рыбак, – сказал мальчик. – Ты врач. А я – мальчик.

– Ну ладно. Мне просто будет приятно вернуться к маме с рыбой. Она сидит и ждет, когда мы вернемся с уловом. Правда, она ждет нас к вечеру, а сейчас – день. И потом, мы ведь почти поймали ту рыбу...

– Почти – не считается, – сказал мальчик. А потом папа купил сразу шесть живых карпов. Хотя карпы в море не водятся. Но папа этого, наверное, не знал. И мальчик тоже не знал.

А мамы дома не было. И они налили воду в жестяную ванну, в которой мальчика купали по понедельникам, средам и пятницам, и выпустили туда карпов.

Мама пришла поздно вечером. Папа уже спал, а мальчик – нет.

– Ну, как рыбалка? – прошептала она, целуя его в щеку.

Мальчик вскочил с раскладушки и повел маму на веранду, где карпы плескались в жестяной ванне.

– Вот, – выдохнул он.

Мама посмотрела на карпов. Потом на мальчика. Потом в том направлении, где спал папа. И сказала:

– Ничтожество!

* * *

Мальчик проснулся рано, часов в шесть. Он лежал и слушал, как ссорились лето с осенью. Шумели сосны, капли дождя барабанили по жестяной ванне, в которой его когда-то купали по понедельникам, средам и пятницам. Когда был папа, он мыл ванну и заносил ее на веранду. А сейчас она валяется во дворе, в нее падают шишки и хвойные иголки, а моет ее только дождь.