На рыдване по галактикам - [96]

— Ну вот так… жопоручками вот этими своими, — уточняю я, пожав плечами. — А что нам оставалось-то? Весь офицерский состав валяется в медблоке… Ярк, ты там сильно занята? Тут твоя мечта идиота сбылась. Успокой товарища пилота, что ли… а то он мне не верит.

— Даже не стану тогда озвучивать, что содержится в каждой второй пробе, от греха подальше, — оживает интерком. — Сейчас буду.

— Та-ась, а можно и мне бульончика? И пирожок. Два. А то меня чуть хищная птица не сожрала. Мне нервы восстановить надо, — подлизываюсь я к роботессе, сглатывая слюну.

— В суп ее надо было, — сводит бровки та, накладывая мне тарелку румяных близняшек.

Басилевс некоторое время тупо пялится в свою посудину, продолжая машинально возить по ней ложкой. Затем какой-то мысли удается наконец продраться сквозь дебри алкогольной интоксикации, и пилот, соскочив вдруг, точно его цинтианский шершень в корму ужалил, вылетает из камбуза. Точнее, пытается вылететь, вихляя, как подбитый варварами адорианский истребитель. Я и то «Дерзающий» ровнее вел. На пороге спотыкается, и в коридор Ксенакиса выносит уже действительно на бреющем полете. Так что появившаяся парой минут позже Соколова не застает на том месте, где восседал Басилевс, даже призрачного облачка перегара, которое успевает вытянуть вентиляционная система.

— Что, и его птеродактиль унес? — оглядывая камбуз, осведомляется Ярка.

— Не-а. Или моя неосмотрительная откровенность, или расстройство желудка, что после хорошей попойки в его возрасте — дело обычное… Он или в сортире, или в рубке — пальцем по обзорному возит, чтобы убедиться, что это не картинка, на стекле нарисованная. Пирожок хочешь?

— Можно и пирожок, — соглашается Соколова, плюхаясь за стол. — Подарю Басу, так и быть, еще пяток беззаботных минут, где бы он ни был… перед тем как доконать жестокой вестью о том, что его заначка перепрятана, а священный спиртовой источник и вовсе моими стараниями пересох.

— К тому же надираться у него и повода нет, «Дерзающий»-то целехонек, — беззаботно заключаю я, прихлебывая вкуснейший бульон. — Тася, пирожки — обожрямба, ты — ангел, и пока старый пропойца не очухался, я задним числом могу тебе вольную выписать. Хочешь?

— Да куда же я здесь пойду, — испуганно хлопает ресницами блондинка, улыбаясь. — И вообще, я к вам всем привязалась.

— Ох уж эта базовая эмоциональность, — тихо произносит Соколова, надкусывая пирожок.

— У тебя и такой нет, вот ты и завидуешь, — показываю я ей язык. Теперь-то что, я снова просто бортач и могу придуряться в свое удовольствие.

— Меньше эмоций — меньше проблем что в кибернетическом, что в человеческом существовании, так что чему уж тут завидовать, — пожимает плечами Ярка, точно удав, заглатывает остатки пирожка и с полным ртом показывает Тасе оттопыренный большой палец — мол, все супер.

— Нянюшка так же считала. Ладно, гляну, как там док… Очистились ли чертоги его разума от левой анатомии и физиологии и наполнились ли знаниями о хворях гуманоидных, — делюсь планами с девчонками.

— Пирожков ему захватите, — заботливая Тася сует в руки тарелку. — Он их любит. Проголодался, наверное, пока учился. И малыш его тоже голодный.

— Конечно, — с готовностью подхватываю я. Процессы в анабиозе напрочь замедляются, никто в нем не голодает, но Тасе это знать не обязательно. Хотя эти проглоты-лимбийцы жрать готовы круглые сутки… почище меня. Так что половину я надежно по дороге упрячу…

Программа к моему приходу оказывается полностью завершенной, и я с легким сердцем распаковываю лимбийского Эскулапа с хвостовым потомком под мышкой.

— Вниманию экипажа: лечебный курс капитана Вегуса полностью завершен. Капитан требует всему экипажу немедленно прибыть в рубку.

— Что сейчас начнется-а-а… — тяну я, машинально оттяпывая полпирожка, выхваченного из-под носа у крошки БасоНюкоЯркоЦиллиВаргусика. Шухер непонимающе таращит на меня свои многочисленные очи, малой злится, но яростный вопль Варга-старшего уже перебивает ровный голос Бо, заставляя селектор дребезжать от перегрузок. Черная дыра побери, как я по этому ору соскучился-то!

Глава 30. Кадет Соколова. Разбор полетов

Когда за Нюком закрывается дверь камбуза, в голову мне вдруг закрадывается сомнение: а не имелось ли у пилота еще пары не обнаруженных мною алконычек? Как бы его не озарила опасная мысль простимулировать тернистый процесс воскрешения! Прадед уверял, что находятся еще смельчаки, рассчитывающие взбодрить только-только выползший из небытия организм новой дозой адова зелья. Вроде бы в давние времена, когда космического буравчика не было и в помине, существовала традиция после вечернего возлияния с утра опохмелиться. Черная дыра знает, прокатывал ли этот рецепт в древности, но с буравчиком такого делать точно не рекомендуется. Поэтому, наскоро поблагодарив Тасю, выскакиваю из-за стола, точно мной из рогатки выстрелили, и мчусь разыскивать Басилевса.

Для начала обращаюсь за помощью к всеведущему электронному разуму: как-то неловко будет встревать в интимную встречу пилота с белым дружком из уголка задумчивости. Однако Бо подтверждает мои нехорошие подозрения: Бас зарулил в одну из пустых кают. Неужто я пропустила там очередной тайник? Охваченная праведным гневом, без предупреждения распахиваю дверь. Однако внутри никого нет, зато из-за перегородки слышен шум воды. В душе плещется, Ихтиандр наш проспиртованный… Может, просто с перепою заплутал и попутал каюты? Или нычка как раз в ванной и таится, а воду пилот включил для отвода глаз? Однако идея вломиться в душевую в расчете поймать Алого Алконавта с поличным с риском нарваться на обнаженную греческую натуру меня как-то не сильно прельщает.