На рыдване по галактикам - [22]

У меня самой волосы стоят дыбом, и песочек, извергаемый из крана, в их укладке, увы, не помощник, хотя, может, и незаменим для ухода за мехом саранчи. А запасы Тасиного чайка нужно экономить — никакого аналога нормальной воде ни в жидком, ни в твердом, ни в газообразном состоянии я на Ниме пока так и не обнаружила.

— В сортир, чур, по очереди, — заявляет Нюк. — Я в свой опасаюсь. Так и кажется, что оно еще там где-то… к стенке прилипло.

Совершив немудреные гигиенические процедуры и заменив воду влажными салфетками, решаем стаскаться в кафешку и там Тасиной снедью перекусить. Ну или хоть в зале ожидания. А то у обоих уже клаустрофобия развиваться начала от просторности здешних апартаментов.

Однако за пределами тихого гуманоидного сектора нас ждет сюрприз. Кругом царит необычное оживление. Саранчеобразные служащие, вылупив фасеточные глазки, нервно мечутся по коридорам, а из номеров то и дело слышится яростный рев, вой, свист, истерическое щелканье жвал и другие возмущенно-панические звуки. Обслуга стрекочет так быстро, что я улавливаю лишь обрывки фраз.

— …лезет, лезет! И в десятом тоже! И в третьем! Да что ж это такое-то!

— …говорили же, что после дезинсекции их не осталось!

— Держи, держи его! Дай-ка сюда кастрюлю, сейчас мы его захлопнем там!

— Астероид тебе в яйцеклад, я же в эту кастрюлю нам обед крошу, а не туристам! Отдай обратно!

— Бурлы-мурлы! Гурлы! — а это, интересно, на каком наречии? Но по интонации понятно, что оратор в панике.

Стратитайлер делает невыразимо невинное лицо прекрасно и без всяческих сновидений проспавшего положенные восемь часов гуманоида, удивленного внезапным бедламом, и преувеличенно громко произносит:

— Дорогая Яромила, тебе не кажется, что случилось ЧП?

Ответить не успеваю — на нас наскакивает местный портье или кто он там. В воздух взвивается целое облако бурой шерсти — то ли у паразита линька, то ли нервное потрясение так повлияло. Нюк тут же принимается чесаться.

— Почему вы еще здесь? — возмущенно потрясая порядком облысевшими лапами, трещит абориген. Нюков переводчик эту фразу даже не слишком уродует.

— А где ж нам быть, когда снаружи мгла и камни летают! — парирует напарничек. — Что вообще происходит?

— Во всем здании объявлена эвакуация! — гигантская саранча трагически заламывает все конечности, включая задние, и, разумеется, падает как подкошенная. — Небывалое даже для этого сезона нашествие джокордов!

— Кого-кого? — растерянно переспрашиваю я. Честно говоря, такое слово я слышу впервые в жизни, но звучит оно как-то… нехорошо.

— Джокорды… — дальше выпадает целый кусок разъяснения, так как туземцу в жвалы попадает ком собственной шерсти, и его и без того небезупречная дикция заметно портится. Как я ни прислушиваюсь, расшифровать получается только окончание тирады: — … идут на нерест!

Нерест? Какой еще, к черной дыре, тут может быть нерест? Разве не рыбам на него ходить, вернее, плавать, положено?

— Всем спуститься на первый этаж, получить респираторы у ответственных лиц, не поддаваться панике и ждать дальнейших распоряжений! — выкрикивает пролетающее мимо создание с блестящей блямбой на мохнатой спине — вероятно, символом полиции или еще какой отвечающей за порядок местной структуры.

— Надо же, а мы ничего не слышали, спали как убитые! — восклицает Нюк, вовсю тараща честные-пречестные глаза на саранчу. — Ярочка, переведи ему и пойдем скорее!

Велико искушение дать ему пинка за эту «Ярочку», но сейчас это будет явно не ко времени. К тому же, у меня родилась некая теория причины охватившего отель хаоса, и мне она совсем-совсем не нравится. Тем более, что уже знакомый душок в условном воздухе вовсю витает. Это мы просто принюхались за ночь. От нас с Нюком пованивает тоже не слабо.

— Я уже весь чешусь… — тихо бурчит тот, обрулив аборигена.

Внизу в просторном холле толкутся постояльцы различной степени раздетости. Хотя, учитывая, что все они типичные ксеноморфы, сложно судить, кто бесстыдно попирает приличия, а кто облачен, как для дипломатического приема.

— … Я только крышку этого недопустимо тесного резервуара распахнул и все конечности для ритуальной очистительной молитвы разместил — а оно как… извергнется! — эмоционально размахивая тонкими, гибкими щупальцами, горячится похожий на огромный клубок гадюк санторианец. — Как потечет на пол! Я потерял душевное равновесие и попытался нажать слив, и тут оно атаковало меня смрадной волной, я едва чувств не лишился. Я такого не испытывал с тех пор, как мой сосед-еретик три цикла подряд молитвы очищения забывал читать, а потом решил одной, общей, обойтись…

Переводчик на запястье у Нюка не затыкается, сообщая тому совершенно уже ненужную информацию — и так все яснее ясного. Он судорожно отключает его, наперегонки с Рори скачет в зал ожидания и приземляется на лежак, сложив руки на коленках, как примерный ученик.

— Ты совсем не палишься, вот ни на грамм, — поддеваю я его.

— Мы бедные, несчастные беженцы, выжитые из номеров зловредными джо…керами. Будь добра, состряпай подходящее случаю скорбное выражение лица, — шипит он и добавляет едва слышно: — Вот правильно я все чувствовал… там он и сидел, гад соплючий! И не просто сидел — икру метал! Между прочим, это была твоя идея! А давай в сортир его спустим! Спустили…