На рыдване по галактикам - [219]

Внезапно плотные ряды неприятеля смешиваются. В дальнем конце коридора раздаются странные шкрябающе-шлепающие звуки, а следом за ними — крики и смачные чмяки падающих и врезающихся в переборки тел. Авангард противника по инерции продолжает еще в нас палить, но большая часть уже развернула корму и сцепилась с чем-то там позади себя. Может, это помолодевшие кэп с пилотом плюхи вражинам отвешивают? Почему молча? Да и вряд ли их кандалы сами по себе, как двери, повскрывались.

Над нашими головами со свистом, словно из катапульты выпущенные, проносятся два псевдогуманоида, чтобы завершить свой путь аккурат об дверь гальюна. Та сотрясается, будто в нее толпа праматушкиных дочерей тараном хорошенько шмякнула. Пожалуй, даже Варг в ярости так запулить паразитов не смог бы. Неужто сам Кхара Пятикрылый нам на подмогу пожаловал?

— Мать гирганейского царственного роя мне на борт… — с совершенно несвойственным ей оттенком благоговения шепчет вдруг Соколова, тыча пальцем поверх еще не расплющенных вражеских голов. А там толстое, точно альдебаранский пустынный удав, зелено-голубое в оранжевую крапинку НЕЧТО с продолговатой штуковиной на конце ползет по потолку, одновременно выпуская хищно ныряющие вниз жирненькие отростки. Чужаки пытаются отстреливаться, но существо (или растение?) моментально отращивает на месте сраженного щупала парочку новых. А отвалившиеся тут же выпускают корешки-ножки и чешут себе дальше.

— Пресвятая квантовая гравитация! — вырывается у меня. — Может, это… домашний скунс предыдущих владельцев? Осерчал. Из вольера вырвался.

Кажется, пора делать отсюда гравиботинки в любом возможном направлении. Можно прямо в стеночке ход лазером провертеть. Что бы это к зиркам гирганейским ни было, на дипломатию и переговоры я бы не рассчитывал!

Тут прямо из-под пола, взламывая толстые металлические пластины, выстреливает еще один стебель и тут же норовит обвиться вокруг Яркиной ноги.

— Ах ты, плесень межпереборковая! — взвивается Соколова, тщетно пытаясь выдраться из стального объятия. Как следует угощаю «питона» гравиботинком, но тут откуда-то вдруг раздается властное: «Фу, брось, это свои!», и, к нашему изумлению, злобная поросль послушно отпускает Яркину щиколотку. Какой-то голос знакомый…

— Сверхновую мне в термак, это ж Шухер! — вдруг ошарашенно восклицает Цецилия. И впрямь: по лужицам, комкам и еще не вконец растерявшим форму вражеским организмам, высоко вскидывая щупальца, полуплывет-полушествует наш агроном. Его лоснящаяся упитанная тушка затянута в черный, блестящий от заклепок и драгоценных камней, комбез, напоминающий игривый БДСМ-костюмчик. Рты сурово сжаты. Глаза выпучены. На насупленном челе мерцают алые пятна — должно быть, от гнева, раньше я таких на экс-доке не наблюдал. В одной из верхних конечностей этот невесть откуда взявшийся лимбийский повелитель держит длинный гибкий прут, которым звонко щелкает по голенищам своих многочисленных ботинок.

— Чуток запоздалое, но неизбежное осознание педагогической силы розги, — отмерев от легкого шока, со знанием дела замечает Соколова. — Это просветление — да на месяцок бы пораньше…

За ее спиной начинает было подниматься пришедший в себя после размазывания по стенке чужак.

— Фас! — гаркает наш доморощенный садовод-укротитель, тыча той самой розгой в сторону противника, и тут же пара стеблей живо скручивает врага в коборуков рог. Примерно так на отсталых планетах порабощенные бытом фемины белье выжимают. А потом штукенция на конце раскрывается, превращаясь в огромный зубастый бутон, и откусывает псевдогуманоиду башку. То, что остается от протоплазменного солдата, бойкой капелью устремляется на пол.

— О да, мочи их всех! — басом взревывает Шухерова корма, нетерпеливо отбивая концом хвоста лимбийский боевой марш. — Уаххахаха! Наконец-то мы завоюем этот недостойный нашего гения мир!

— Ну блин-печенюха, ко всему я был готов, кроме такого, — честно сознаюсь я. — Так вот ты какую клубничку там у себя разводил?

Шухер на мгновение смущается, становясь самим собой, алые пятна уступают место лиловым, он застенчиво колупает щупалком стеночку и говорит:

— Потом объясню… Сейчас остальных спасать надо.

— Но как ты здесь оказался? — удивляется Ярка, радостно заключая студенистое тело в крепкие славийские обнимашки. Меня вот сроду так не тискала… хотя я сегодня тоже герой, между прочим.

— Так «Дерзающий» прямо в трюме этого крейсера, — поясняет воинственный агроном, подгоняя свою растительную армию вперед. — Бо меня разбудил, когда вас всех схватили, и я в оранжерее спрятался.

Мы устремляемся по запакощенному коридору к лифту, а Шухеровы достижения селекции прут по вентиляции, лестницам и прям между переборок. Один из малышей пристроился у генерала «зеленых войск» Утухенгаля на плече и урчит что-то, облизывая зубастую свою оранжевую пасть не то пестиком, не то языком.

— Прям как Рори, — умиляюсь я.

— Хотите, я вам всем потом рассаду в горшочках подарю? — тут же предлагает воодушевленный похвалой отставной док. — В каюте на тумбочку поставите, они и мух ловят, и пищаг отгоняют, и даже петь умеют… когда плотно покушают.