На рыдване по галактикам - [84]

— Мошка какая-то все стрескала, еще до меня, — пожимает тот плечами. — Док рвался на грядки, да Варг запретил, по уставу не положено медику в земле вошкаться, чтоб заразы потом в медблок какой не натащить, в почве же бактерии. Одна мухоловка кэпова и выжила, сама ту мошку жрала и облизывалась.

— Ну вот… а ведь Шухер всю жизнь мечтал стать техником-удобрителем на сакамаровых плантациях, — вздыхаю я. — Может, как раз в оранжерее он бы и принес хоть какую-то пользу. На ниве медицины-то подвигов от слабонервного и щупаложопого бедняги ждать не приходится.

— У него есть все шансы, — хмыкает Нюк. — Посмотри на нас с тобой. Ты рассчитала прыжок, а я пилотировал корабль. Чем Шухер хуже?

Направляю шлюп к континенту номер два. Он встречает нас проливным дождем, шквалистым ветром и прочими погодными выкрутасами. Пока веду катер на бреющем полете над побережьем, успеваю израсходовать весь богатый ругательный арсенал, почерпнутый за последние дни от Баса. Надо будет каждое слово записывать, когда капитан очнется и ознакомится с новостным дайджестом. Подозреваю, что из сказанного, вернее, прооранного им я сформирую королевскую сокровищницу вселенского мата. А вот Нюк помалкивает, обняв Рори — должно быть, снова укачало.

Наконец грозовой фронт остается позади, и можно спуститься пониже и уже присмотреть местечко для посадки. Джунгли покрывают этот континент не так обильно, а потом и вовсе уступают место обширной равнине с растущими тут и там кучками деревьев, среди которых извивается река и шныряет какая-то живность.

— Пойдет, — скупо решает и.о. капитана, указав на относительно ровную поляну недалеко от берега. Выпускаем зонды. Радиация в пределах нормы, известных смертоносных спор и бактерий в воздухе не присутствует, ну, а с неизвестными мы и знакомиться не планируем, скафандры нам в помощь.

— Сядем? — спрашиваю я. — Вдруг и здесь спиртоносцы водятся.

— Да, давай проверим. Баса к спиртоносцам допускать никак нельзя. Высосет всю колонию… Интересно, кстати, чем они еду подманивают? Ни цветов тебе, ни плодов.

— Может, по весне цветут? Пожрут раз в годик как следует, а потом на диете звереют. Или никак не приманивают — охотятся из засады, попутно из почвы все высасывая, пока зверье не сообразит, что к чему, и не начнет за тридевять земель их обходить. А потом какие-нибудь споры вычихивают и следующий шматок земли захватывают, — живо развиваю очередную теорию. Благо, я тут единственный на всю галактику, а стало быть, и лучший ксенолог, пусть даже малость недоученный. Но все-таки лучше бы начальник академии навязал мне тогда специализацию попрактичнее… С медициной вон у нас на борту полный швах, например, и мне совсем даже не помешали бы навыки в этой области. Конечно, знай шеф, что однажды курсанта Соколову занесет в далекую неизведанную галактику на раздолбанном рыдване с собранным с миру по нитке экипажем, он бы уж делал выбор потщательнее, ага.

Сажаю шлюп туда, где колосится поменьше всякой обманчиво безобидной растительности. Кто знает, чего от нее ждать? И так весь скафандр Басов уляпан. Раз на пять цикл дезинфекции придется потом запускать, а то вдруг чуткий пилотский нос подскажет слабовольному владельцу новый способ свалить от удручающей действительности? Пока Нюк снова усердно дырявит землю, вручив мне и Варгов бластер, обхожу вокруг полянки, зорко и подозрительно присматриваясь к покачивающейся на ветру флоре. Стоит весьма миленькому голубенькому цветочку склониться в мою сторону, как я благоразумно отступаю на шаг назад. Плавали — знаем. Сперва как бы невзначай нагнулся, а там уже, глядишь, весь скафандр оплел и каким-нибудь горючим нектаром изгадил!

На небо я тоже поглядывать не забываю: хоть над этим континентом старых пернато-зубастых знакомцев мы еще не видели, это вовсе не значит, что их тут нет. А может, кто и похлеще здесь в вышине рассекает, просто пока почивает перед охотой или, скажем, доедает предыдущую добычу… До сих пор я только пару раз бывала на совершенно неисследованных планетах. И само собой разумеется, никто меня в первых рядах на разведку не выпускал. Сидела большей частью в рубке, с группами связь держала — что еще могут поручить стажеру? А уж потом, когда ближайшая местность была вдоль и поперек изучена и по возможности зачищена и обезврежена, начинал брезжить шанс из-за спин вооруженных до зубов бывалых коллег краешком глаза глянуть-таки вживую на новый мир.

А теперь я сама в составе первой, можно сказать, официальной экспедиции! И даже имя вон планете дала, пращур бы мной гордился. Это ж он нашу Славию в свое время окрестил в честь объекта своей тогдашней пылкой любви, хотя, насколько мне известно, экипаж очень протестовал и отстаивал идею увековечить таким манером название корабля. Но рукожоп Зарницкий был шустрее: пока все интеллигентно спорили и демократично ставили вопрос на голосование, он вышел якобы в туалет, пробрался в рубку и внес-таки планету в галактический каталог как Славию. Не то быть бы нам всем не славийцами, а зубрийцами… судно-то звалось «Неустрашимый зубр», то еще имечко. Хоть этот шаг и не принес предку ответной страсти некой Мирославы, но попытка была хорошая, что и говорить.