На рыдване по галактикам - [58]

Ужин проходит без эксцессов в практически нормальной атмосфере, если не считать насупленного Вегуса и судорожно вздыхающего дока. Сдал нежданного наследника в детский дом и уже пожалел? Интересно, думали ли когда-нибудь мои родители о том, что может получиться из их генетического материала, или сдали вот так же и забыли? А сам бы я, интересно, как отреагировал, заявись ко мне одна из случайных партнерш с мини-Нюком на руках? Раньше, говорят, такое частенько случалось. Сейчас-то средства предохранения такие, что никто не парится даже подобными вопросами. А оно вон как бывает… у ксеноморфов. Все равно что ногти или волосы остриг, а из них хоп — и младенец вырос. Бр-р-р.

Буркнув в конце трапезы, что я все ж не такой бесполезный рукожоп, каким прикидываюсь, Варг сообщает Соколовой, что раз с печеньками покончено, а Тася вполне самостоятельно справляется со своими обязанностями, с должности оператора он ее увольняет.

— Вещи собирать и проваливать? — спрашивает Ярка типа равнодушно, но я-то вижу, что даже ее пружинки как-то погрустнели от этой новости. Блин-печенюшечка, а я ведь, наверное, скучать буду по этим голубым задорным пуговицам на улыбающейся мордахе. Столько веселой, энергичной придури в одном месте нечасто встретишь.

Док, ни слова не говоря, пускает очередную слезу из поникшего уха и даже Бас отрывается от методичного пожирания куска торта и хмуро косится на капитана. Должно быть, человек, приперевший на «Дерзающий» столь бесценную деталь, как штурвал, автоматом западает в его замшелое сердце, где до сих пор хватало места исключительно лишь для самого рыдвана.

— Да ладно вам, кэп, запишите уже Соколову стажеркой. Ну, довезет с нами груз, не помешает никому особо. Кают полно, еды полно, экипаж недоукомплектован вообще, — расхрабрившись от почти похвалы, вступаюсь я. — Она полезный гуманоид, языки вон всякие знает. Чужого поймать помогла. Цилли, скажи. Кстати, приношу свои глубочайшие извинения, ты была права. Прости, что усомнился.

— То-то же, — ворчит бортмех.

Трах кулачищем по столу!

— О сраной субординации в этом экипаже хоть кто-нибудь слышал?! — переходит на свой привычный режим ора Варг. — Я — капитан корабля, черная дыра вас всех раздери! Нет на этом борту никакой демократии! Когда меня ваше мнение парит, я его спрашиваю!

И добавляет, прооравшись:

— Соколова, зачислена стажером по штурманской части. Где я — там и ты, усекла? Я делаю — ты смотришь, учишься, если чего непонятно — задаешь вопросы. Как взлетим — заступишь на первую вахту. На разгоне перед гипером ничего сложного нет, справишься.

— Так точно, сэр! — радостно подпрыгивает на своем месте Ярка. — Спасибо, сэр! Если бы не была уверена, что вы презираете телячьи нежности точно так же, как и я, даже расцеловала бы, — чуть тише добавляет она и вдруг, развернувшись, звонко чмокает меня в щеку: — Нюк, с меня теперь ящик мармеладок!

— Но-но, стажер, я в глубине души, может, еще посуровее капитана, соблюдайте субординацию, — бурчу я, демонстративно стирая след поцелуя. Однако ж приятно, черт подери.

— А вот мармеладки гони.

Басилевс, снова принимаясь за десерт, сопит, как древний паровоз на крутом подъеме, и одаривает меня странными взглядами из-под кустистых бровей. Никак приревновал, пенек мохноухий?! Во смеху-то, если наш старичок в Соколову втрескался! Док утирает слезы салфеткой и на радостях замахивает в один присест половину торта. И кусок еще с собой прихватывает, на перекус, как он выразился. А Ярка еще говорит, что я много жру!

— Ладно, завязали зубоскалить. Сейчас запустим тестовый, и если все ок, через час взлетаем, — ворчит Вегус, поднимаясь. — Кто хотел в порт за мармеладками сгонять или уволиться к чертям алгольским, время у вас есть.

К взлету все причастные к этому сакральному процессу собираются в рубке. Соколова сидит рядом с капитаном, сияя ярче нового рыдванова штурвала. Только главного действующего лица все нет и нет.

— Где ты, Бас, черная дыра тебя подери?! — рычит Варг в селектор, потеряв терпение.

— Уже… иду, — невнятно и как-то не очень охотно отзывается тот, а потом и вовсе заявляет: — Может, сам поведешь? Штурман вон у тебя есть.

— Вот это что-то новенькое! — изумляется кэп. — Чтоб ты и доверил свое сокровище раритетное в чьи-то там руки, даже если они мои? Как хочешь, а я к этой сутенерской фиговине пальцем не притронусь. На автопилоте взлетим.

— Только не на автопилоте! — стенает Бас и через минуту врывается в рубку, красный, как угасающее солнце Нимы. Причем, везде. Пылают щеки, пылают аккуратно в кои-то веки выбритые шея и уши, пылает вычурная ультрамодная прическа, выкрашенная шкодливой механической рукой Таисьи в ярко-алый, с отливами в багрянец и свеклу.

Варг выкатывает на старого приятеля свои ледышки, наливаясь ответным багрянцем, я утыкаюсь лицом в рукав, чтобы не заржать, влажные от подступивших слез глаза Соколовой устремляются в гости к кудряшкам. В гробовой тишине, в которой слышно только спертое дыхание и сдавливаемый ребрами хохот — пф, пф, пилот шмякается в кресло и с каменным лицом запускает двигатели. Приборы врубаются, залатанный движок издает на разгоне ровно те же устрашающие звуки, что и его товарищи, и с привычным ревом и содроганием «Дерзающий» отчаливает от гостеприимного Тагарана.