На руинах - [25]

Ирина немедленно подхватила:

— Да, мы хотели вас очень попросить. Понимаете, — помедлив, она искоса взглянула на мужа, — ну, короче, я тут рядом живу — на улице Коминтерна. Комната хорошая, большая, только соседка вот… Из-за нее мы с Прокопом даже свадьбу не смогли по-людски справить.

— Не пойму, — Феодосия Федоровна пожала плечами, — причем здесь твоя соседка? Это ваша свадьба.

— Ну, знаете, она очень вредная баба, просто ужас какой-то! — Ирина брезгливо поморщилась и выпятила вперед подбородок. — Когда меня к ней подселяли, она невесть что устраивала — мне даже с милицией вселяться пришлось. Главное, я-то причем? От нее муж сбежал, и ее все равно бы уплотнили — не будет же она одна в двух комнатах жить! А мне по ходатайству горкома комсомола ордер дали, я за город на соревнованиях выступала. Так она мне в первый же день знаете, что сделала? В суп грязной воды налила, в которой у нее белье кипятилось. Хорошо, я еще не отравилась — там отбеливатель был.

Она остановилась, выжидающе глядя на свекровь. Та чуть наклонила голову вбок и вздохнула.

— Разные люди бывают. Если жизнь неудачно сложится, то иной человек станет искать путь к спасению, а другой может озлобиться и возненавидеть весь свет. Попробуй к ней с добром подойти, пожалей ее.

— Вам, конечно, легко, — в голосе Ирины послышалось раздражение, — вы ее не знаете, а говорите. Попробовали бы сами с ней иметь дело!

— Да, конечно, тебе видней. Нам вот с Прокопом повезло — у нас в квартире хоть и три семьи живет, но соседи попались очень интеллигентные, приятные люди. Так что если из-за соседки у тебя в квартире свадьбу справить нельзя, то можете здесь посидеть или в ресторан пойти — я денег дам, у меня на сберкнижке кое-что отложено.

— Ой, да что вы, да я не про то совсем хочу сказать! Просто эта моя соседка… Ну, я же не виновата, что у меня муж есть, а у нее нет? А она такая завистливая! Представляете, обещала, что нас с Прокопом со свету сживет! На работе ему такой скандал закатила! Ой, да вы даже не знаете, сколько ему из-за нее на работе пришлось перетерпеть!

Скромно потупившись и тщательно разглаживая юбку на коленях, Ирина сквозь ресницы наблюдала за реакцией свекрови. Лицо Феодосии Федоровны выразило искреннее недоумение.

— Что-то я вообще ничего не пойму — причем тут работа? — она посмотрела на сына. Прокоп побагровел, избегая взгляда матери, но Ирина спокойно объяснила:

— Ясно причем — Прокоп ведь с этой Агафьей на одном заводе!

Имя Агафьи мгновенно оживило в памяти Феодосии Федоровны давнишний разговор с клиенткой в парикмахерской.

— Агафья? А скажи мне, Прокоп, это не та ли Агафья, с которой ты встречался?

Он виновато икнул, прикрыл рот, но ничего не ответил. Ирина же рьяно ринулась защищать мужа.

— Да она сама ему на шею повесилась! После работы каждый день у проходной дожидалась, липла, как клещ. Он и идти-то к ней не хотел, просто отвязаться не мог!

— Это он тебе рассказал или ты сама так решила? — в голосе Феодосии Федоровны слышалась легкая ирония, и Ирина, сердито отведя глаза, с вызовом в голосе проговорила:

— Вы мне что, не верите? Вы бы сами что — хотели бы, чтобы ваш сын на этой старухе женился? Ей уже за тридцать!

— Гм, — Феодосия Федоровна чуть заметно усмехнулась, — а тебе, невестушка, извини за нескромный вопрос, сколько?

— Мне? — щеки Ирины чуть заалели. — Мне двадцать три, ну и что? Я же всего на два года Прокопа старше, а не на десять! Да спросите, кого хотите, что эта Агафья из себя представляет, какая она наглая и злющая, тогда не будете ее защищать!

— К чему мне ее защищать? Я только говорю, что если ты у своей соседки Прокопа отбила, то она и будет злиться, это понятно. Ты бы тоже на ее месте злилась.

— Ничего я не отбивала! Я его прежде и не знала даже! Видела, что парень к ней приходит — ну, и пусть приходит, мне-то что? А в тот день я вечером на кухне котлеты жарила, и Прокоп забежал воды попить. Я ему говорю, что, мол, давайте, я вам из своего чайника кипятка плесну или чай налью, а сырую воду из-под крана не пейте — после дождя она мутная какая-то, грязная. Налила ему чаю и еще бутерброд с котлетами сделала. Он пошутил, сказал, что такие котлеты — мечта каждого мужа. Я засмеялась, а тут вдруг Агафья из своей комнаты вылетает. Злая, как черт, и на меня с кулаками — отойди, мол, от моего мужика, тварь ты этакая… Понесла-поехала на меня вразнос последними словами. Прокоп сначала ее просто удерживал, уговаривал, а потом разозлился, говорит: «Я тебе не муж, так что отвяжись от меня! Все — ухожу, надоела ты мне со своей ревностью!» Она побежала к входной двери и встала на пороге — не выпускает его из квартиры. Он не знает, что делать — драться с ней ведь тоже не хочется. Мне смешно стало, я говорю ему: «Раз так, то пошли ко мне котлеты есть». Забежали ко мне в комнату, я дверь заперла, чтобы Агафья не вломилась. Она побесилась еще, конечно, в коридоре, но потом ушла к себе, а мы нормально посидели — поели, наливку я достала. На другой день Прокоп меня в кино пригласил — шутил, что должен за котлеты отблагодарить. А через неделю мы в ЗАГС заявление подали. Агафье решили честно все сказать, а она… она тут же в заводской комитет комсомола побежала — заявила, что беременна, а Прокоп ее бросил. Его на закрытом комсомольском собрании обсуждали, даже в партком вызвали — из комсомола грозили исключить. Хорошо потом уже женщины заводские за него вступились, Агафью пристыдили, говорят: «Чего ты парню молодому жизнь калечишь? Если ты беременная, справку от врача принеси!». Тогда только она приутихла немного — где ей такую справку взять? Все знают — потому муж ее бросил, что родить не могла. Мы с Прокопом сначала свадьбу хотели по-человечески справить, друзей позвать, но после такого ему товарищам на заводе совестно в глаза смотреть.