На руинах - [27]

Жили они с мужем Андреем в одной комнате с его старой полуслепой бабкой, приятного в этом было мало, поэтому Зина немедленно уцепилась за возможность снять жилье. Ирина, правда, поначалу колебалась.

— Не знаю, Зинуля, соседка Агафья у нас там — настоящая ведьма. Начнет скандалить, что жильцы въехали, побежит еще куда-нибудь кляузничать.

Веселая и бесшабашная Зина беспечно махнула рукой.

— Ничего, Ириша, у меня характер легкий, я со всеми лажу, и с Агафьей твоей тоже договорюсь.

И правда, поладила — к величайшему удивлению Ирины — и даже подружилась. В шестьдесят четвертом — то ли процедуры сделали свое дело, то ли грязи помогли — Зине удалось-таки забеременеть и родить. Когда они с мужем привезли сына Ваську из роддома, Агафья по-соседски забежала на него взглянуть, и при виде ребенка с ней приключилось что-то странное — разгладился недобрый прищур глаз, и сердито поджатые губы расцвели улыбкой.

— Дай-ка мне его подержать, — сказала она, осторожно приняла у Зины крошечный весело гуливший комочек и неожиданно нежно засюсюкала:

— Ой, ты мой голубенький, ой ты мой лапочка!

Теперь, прибегая с завода после работы, Агафья торопилась к соседям — помочь Зине искупать ребенка и посидеть с ним, пока мать сбегает в магазин или будет возиться на кухне. К весне Васенька подрос, все время улыбался и тянулся к соседке не меньше, чем к матери. Заводские сплетницы между собой судачили:

— Агафья-то наша — расцвела, заулыбалась, даже не верится. Никак мужика себе завела.

«Гладкая какая стала — правду говорят: в сорок пять баба ягодка опять».

В мае Щербининым опять предложили бесплатную путевку в шекинский санаторий. Агафья аж с лица спала при мысли о разлуке с Васенькой, начала уговаривать Зину:

— Езжайте вдвоем, чего вам в дороге с ребенком маяться? Тихомировы-то Алешку никогда с собой не берут, всегда с бабкой оставляют. А я отпуск возьму — посижу с Васькой, мне одно удовольствие.

Если честно, то Зину это вполне устроило бы — ей при ее веселом характере и любви к застольям возня с пеленками успела малость поднадоесть. Однако Васька еще не совсем отлучился от груди, да и совестно ей было сваливать заботы о сыне на постороннего, в общем-то, человека.

— Спасибо, Агашенька, только в следующем году, ладно? — сказала она и ласково чмокнула свою суровую соседку в щеку. — А то я его ведь еще кормлю, врач сказала, только осенью можно будет совсем от груди отнять.

Первые дни после отъезда Васеньки Агафья ходила сама не своя, но вскоре ее немного отвлекло событие, взбудоражившее всех горожан. Весной того года умер первый секретарь компартии Румынии. Ну, умер и умер — все люди умирают. Секретаря по-человечески пожалели и вскоре бы навсегда позабыли, но неожиданно оказалось, что некие трудящиеся обратились к руководству СССР с просьбой присвоить их городу имя покойного румынского коммуниста. Этих загадочных трудящихся никто не знал и никогда в глаза не видел, но, тем не менее, славный город Лиски готовился к переименованию. Новость обсуждали на заводе, в магазинах, в общественном транспорте, и Агафья даже слегка позабыла о своей тоске.

Щербинины отчего-то задерживались. Когда, по подсчетам Агафьи, им уже с неделю, как следовало вернуться, в квартире неожиданно появились Ирина с Прокопом. Агафья, не желая с ними сталкиваться, ушла к себе в комнату, но оставила дверь слегка приоткрытой и подсматривала в щель — ей любопытно было, чем занимаются соседи. Ирина и Прокоп возились в комнате, что-то складывали, потом начали выносить в коридор вещи Щербининых. Когда Прокоп, отчего-то сильно прихрамывая, вынес и поставил у двери разобранную кроватку Васеньки, Агафья не выдержала — выскочила и встала, с вызовом уперев руки в бока.

— Вы это чего — Зинку с Андреем с квартиры сгоняете? Так учтите, других жильцов я сюда не пущу. Заявлю, вот, куда следует, что вы государство обманываете — квартиру вам дали, а вы еще и хитрите, махинации разные устраиваете, чтобы комнату за собой оставить.

— Заявляй, — раздраженно отмахнулся Прокоп от бывшей любовницы, — поселят тебе сюда алкоголиков, они тебе полы заблюют, по шее накостыляют, так будешь каждый день в милицию бегать жаловаться.

— Не бойся, я сама, кому хочешь, накостыляю. А вещи Щербининых не имеете права трогать, пусть сами приходят и забирают. Васенькину кроватку не трожьте!

Ирина вышла из комнаты и прислонилась к стене.

— Не кричи, Агафья, — устало проговорила она, и обычно бодрый голос ее прозвучал как-то странно и надтреснуто, — нету Щербининых. Мы в аварию попали, Зина с Андреем погибли, и Прокоп тоже еще с трудом ходит.

До Агафьи не сразу дошел смысл сказанного соседкой.

— Погибли, — бессмысленно повторила она, а потом вдруг дернулась и прижала к груди руки: — А Васенька? С Васенькой что?

— Пока он у хороших людей, потом сестра Зинки его заберет в Воронеж. Мы вещи, вот, собираем, хотим багажом ей все отправить — продаст, может, что. А то у нее итак семья большая, а тут еще один ребенок.

Внезапно в глазах Агафьи мелькнула надежда.

— А может…Может, мне его отдадут? На заводе я хорошо зарабатываю, накормлю, одену, а уж любить буду — как мать родная.