На руинах - [22]
— Тетя Маня, что это? — не своим голосом спросила она соседку. — Где храм?
Та не ответила, лишь истово перекрестилась, бормоча что-то, и затрясла седой головой. Из своих домов выходили спешащие на работу люди, но, взглянув в сторону обсыпавшихся обломков, невольно останавливались.
— Что это? — беспомощно, как ребенок, спрашивала повязанная платком пожилая женщина в синем пальто. — Что с храмом сделали?
Она обращалась то к одному, то к другому прохожему, но большинство из них лишь растерянно пожимали плечами. Подошел круглолицый паренек с комсомольским значком, громко и бойко, как рассказывают вызубренный наизусть текст, начал объяснять окружающим:
— Нет больше храма, товарищи, сам товарищ Варейкис к годовщине Великой Октябрьской социалистической революции велел его взорвать! Скоро вообще со всеми храмами и попами в нашей стране будет покончено навсегда, потому что нашему народу религия не нужна. Религия — опиум для народа, она отравляет сознание масс и мешает строить социализм.
Протяжный стон за спиной заставил Досю обернуться — мать, босая и в одной рубашке, стояла в дверях, в ужасе глядя на уже отчетливо видные в прозрачном тумане занявшегося дня останки собора.
— Мама, что ты делаешь, ты простудишься!
Дося метнулась к матери, обхватила ее за плечи, но та неожиданно качнулась вбок, схватилась за сердце и, выскользнув из рук дочери, тяжело рухнула ничком на заснеженное крыльцо. Приехавший минут через двадцать врач уже ничем не смог ей помочь.
В середине ноября первый секретарь обкома партии Иосиф Михайлович Варейкис лично проверял, как проходит коллективизация в недавно образовавшемся Лискинском районе. Приехав в центр района — рабочий поселок с красивым названием Свобода, — он обращаясь к собравшимся в местном клубе железнодорожников коммунистам и комсомольцам, сказал им:
— Мы создаем фундамент социалистической экономики в деревне, нам приходится выкорчевывать многочисленный класс кулаков — деревенских капиталистов. Деревня, товарищи, все более приобщается к многочисленным культурным завоеваниям, которые раньше были доступны лишь городскому населению…
Когда короткая, но горячая речь товарища Варейкиса была окончена, и стихли аплодисменты, в дальнем углу, где стайкой примостились комсомолки, взметнулась кверху тоненькая ручка. Отчаянно краснеющая от собственной храбрости девчушка с торчащими во все стороны вихрами решительно встала и звонко произнесла:
— Уважаемый товарищ Варейкис! Вы вот сейчас про культурные завоевания нам говорили, а у нас тут даже парикмахерской рядом нет. Если свадьба или праздник, то очень далеко ехать, а в другие дни самим себя стричь приходится, но у нас неровно получается и некультурно. Поэтому очень мы, комсомолки и другие девушки просим, чтобы для нас тут была парикмахерская, потому что мы ведь тоже женщины, хотя и советские.
Для большей выразительности она тряхнула симпатичной головкой, волосы на которой были выстрижены неровной лесенкой. Парторг нахмурился, кто-то в зале засмеялся, кто-то зашикал на девчушку, а на губах товарища Варейкиса неожиданно заиграла странная усмешка.
— Что ж, товарищ, — доброжелательным тоном произнес он, — пожелание трудящихся женщин мы учтем. Будет вам парикмахерская.
Через неделю в поселок приехала парикмахер по фамилии Тихомирова с маленьким узелком и грудным ребенком на руках. Ее поселили в крохотной коморке на первом этаже общежития железнодорожников рядом со складом, где хранился инвентарь. Складское помещение освободили, стены наскоро побелили, над дверью прибили вывеску
ПАРИКМАХЕРСКАЯ.
Внутри повесили зеркало, поставили перед ним стол и стул. Рано утром Тихомирова относила сынишку в ясли, потом, возвратившись в парикмахерскую, начинала завивать, стричь и причесывать. Голова ее всегда была повязана черным платком, надвинутым на глаза и скрывавшим почти половину лица, спина гнулась от утомительного стояния на ногах, но дело свое она знала прекрасно, и окружающие вскоре стали уважительно называть мастерицу-парикмахершу по имени-отчеству — Феодосия Федоровна.
А в маленьком домике на берегу Буши, откуда их с сыном выселили по личному указанию товарища Варейкиса, теперь жил ответственный партийный работник, прибывший на работу в Мценск по указанию ЦК. Ему же досталось все имущество, конфискованное у «незаконно» владевшей им гражданки Тихомировой дворянского происхождения.
Глава шестая
Анализ событий, чередующихся вдоль линии следующих друг за другом поколений Разумных Материков, позволил сделать вывод, что в целом эти Материки неоправданно агрессивны, непредсказуемы и крайне опасны — даже для самих себя. В прогрессе их цивилизации заложено разрушительное начало, поэтому Носителям необходимо найти средство, чтобы защитить свой Разум.
Вихрь времени причудливо спутал линии судеб. Уже через пять лет маленький поселок Свобода так разросся, что получил статус города, и Дося, теперь уже Феодосия Федоровна, вновь стала горожанкой. Спустя три года после этого живущий в бывшем домике ее деда ответственный работник из Москвы, а затем и сам товарищ Варейкис были объявлены врагами народа, арестованы и расстреляны.
«Жизнь быстро возвращалась в его парализованное тело, конечности обретали чувствительность, но он старался не двигаться, чтобы не выдать себя убийцам. И все же худощавый, который тащил его за ноги, неожиданно замедлил шаг:– Мне показалось, что он зашевелился.– Ерунда, — буркнул второй. — Наркотик действует три часа, вам же сказали, а прошло минут двадцать, не больше. Все, кладем здесь. Нет, на живот.– Бога ради, да какая разница?– Чтобы внутренний карман остался неповрежденным — там документы. Его должны сразу же опознать.
«Мы направляем корабль к третьей планете. Вероятность достигнуть ее живыми для нас ничтожна — защитный слой корабля разрушен… Однако, братья по Разуму, бродящие в Космосе в поисках пристанища, будут информированы об оптимально безопасном курсе, проложенным нашими навигаторами. Наше время истекает, прощайте».Тысячелетиями бок о бок с людьми обитает на Земле иная цивилизация, и никто — ни люди, ни пришельцы — не ведают о существовании друг друга. До тех пор, пока молодой ученый Сергей Муромцев по воле трагической случайности не открывает ящик Пандоры.