На руинах «Колдовства» - [57]

— Да, господин, — едва слышно произнес Леон. — Спасайтесь.

— Молись, Леон, — Чичеро отодвинулся от него так быстро, как позволила глубокая вода. — Молись за нас обоих.

Когда он оглянулся, Леон уже исчез в темноте.

Чичеро двигался в глубину болота к темным зарослям деревьев, но ему пришлось пересекать пространство, в котором почти не было растительности. Оно было не только более открытым, но и глубоким и широким, достаточно, чтобы вместить крокодилов.

— Помоги мне, Бог, — взмолился он, остановившись в стоячей воде, издающей мускусные запахи животных и гниющих органических веществ.

Он услышал за спиной крик, нырнул под воду и замер, задерживая дыхание, не позволяя вырваться ни единому пузырьку воздуха. Его глаза были закрыты, сердце бешено колотилось от страха. Он слышал, как кони плещут в воде вокруг, и, хотя чувствовал, что умирает без воздуха, отказывался дышать.

Затем наступило зловещее молчание Чичеро больше не мог сдерживать дыхание. Осторожно он поднял лицо над поверхностью воды и втянул в легкие воздух. Его темные глаза чуть не выскочили из орбит. Он смотрел в кольцо ружейных стволов, направленных на него. Лица всех всадников были скрыты черными платками. Над платками сверкали ненавистью глаза.

— Вставай, ты, проклятый аболиционист! — крикнул вожак.

Чичеро, дрожа, поднялся из вонючей болотной воды.

«Так вот как это заканчивается! Белая кожа, блестевшая сквозь грязную воду, выдала меня», — с горечью подумал он.

Было почти утро, когда Роб Робишо подскакал к своей конюшне и криком позвал грума. Он передал измученную грязную лошадь рабу, сонно выбравшемуся из своей хижины и подбежавшему к нему.

— Проследи, чтобы ее вычистили и накормили, — приказал Роб и пошел в дом.

Он поднялся по задней лестнице в спальню, швырнул пустую фляжку из-под виски на комод и сбросил одежду на пол. В большой кровати с пологом Тони не пошевелилась. Наверное, она не спала, ожидая его, пока сон не сморил ее. И к лучшему. Он забрался в постель рядом с ней, и она повернулась.

— Роб, — сонно сказала она. — Это ты?

— А ты ждала кого-то другого? — спросил он усталым шепотом.

Тони не ответила, но он почувствовал, что она просыпается.

— Мы поймали ублюдка на этот раз, — пробормотал он, уже почти заснув.

— Беглеца?

— Нет, любителя ниггеров, вора. Мы вздернули его.

— Господи, Роб! — в отчаянии сказала Тони, теперь совершенно проснувшись. — Что ты сделал?

Она приподнялась на локте.

— Что ты сделал?

Но Роб уже храпел, распространяя вокруг запах виски.

Она затрясла его, пытаясь разбудить, но он пробормотал:

— Поймали его. Поймали ублюдка.

— Кого? Кого?

Он ответил громким пьяным храпом.

Тони упала на подушку. Она сквозь слезы посмотрела на белых гипсовых херувимов на потолке вокруг люстры и снова прошептала:

— О Господи!

17

Симона и Алекс кружились в вальсе в огромном зале отеля «Сен-Луис» на балу, устроенном одним из самых избранных городских клубов, членами которого была вся семья Арчеров еще с того времени, когда дети были совсем маленькими. Алекс показывал Симоне новые па, и они с наслаждением танцевали друг с другом.

С момента приезда на бал Симона тщетно искала глазами Ариста. Но его внушительной фигуры и прекрасной головы не было видно среди гостей. Она была разочарована, но он говорил, что должен вскоре покинуть город, чтобы проверить урожай в Бельфлере. Память о том дождливом дне в его городском доме была теплой тайной, согревающей ее сердце и путавшей мысли. Куда заведет ее этот невероятный роман?

Симона лениво осмотрела зал. Элен де Ларж не было.

— Мадам де Ларж на удивление осмотрительно соблюдает траур, — заметила она брату.

— Мне кажется, я слышу кошачье мяуканье! — поддразнил Алекс.

— О-о, замолчи! — сказала она и закружилась в руках следующего партнера.

После танца, вернувшись к Алексу, Симона сказала:

— Я надеялась увидеть Тони сегодня. Ты не знаешь, почему ее и Роба нет на балу?

— Я знаю не больше твоего, Симона. — Его взгляд следовал за каштановой головкой Орелии, наклонившейся к Клерио. — Только то, что было в записке Тони.

— Я сержусь на нее за то, что она не сказала, почему она и Роб изменили свои планы. Маман беспокоится, что один из ее бесценных внуков заболел.

Симона увидела месье Отиса в кругу зрителей на краю танцевальной площадки. Многие держали в руках бокалы шампанского или рома. Художник не пил, и по его напряженному взгляду она поняла, что он подойдет к ней, как только закончится танец.

— Проводи меня через зал, когда кончится музыка, Алекс. Я боюсь, что месье Отис собирается пригласить меня на вальс.

— Почему ты избегаешь нашего знаменитого гостя? Он наступает тебе на ноги?

Но было слишком поздно. Музыка закончилась громким аккордом, и художник направился к ним.

— Извини, — без нотки раскаяния прошептал Алекс, и, когда Отис сказал: «Окажите мне честь, мадемуазель Арчер», Алекс отпустил ее и пошел приглашать свою жену.

— Добрый вечер, месье Отис.

Он был очень серьезен и бледен.

«Что-то случилось», — подумала она с дурными предчувствиями. Когда музыканты заиграли вальс, она положила руку на его плечо. Может быть, что-то заставило его осознать всю полноту его риска.