На рубеже веков. Современное европейское кино. Творчество, производство, прокат - [83]

Если же говорить о фильмах более универсальных и при этом не менее зрительских, стоит упомянуть новую картину Петра Тшаскальского «Мой велосипед» (Moj rower, 2012). Автор одного из наиболее самобытных польских фильмов «Эди» (Edi, 2002) долго молчал (правда, в 2005 сделал ещё достаточно спорного «Мастера» / Mistrz с Константином Лавроненко в главной роли). Возможно, ещё и поэтому «Мой велосипед» в Гдыне приняли с такой теплотой. Это история нескольких поколений одной семьи (деда, сына и внука), которые вынуждены провести друг с другом несколько дней в силу парадоксально сложившихся обстоятельств: от деда неожиданно ушла жена и они отправляются на её поиски. Фильм решён в излюбленном Тшаскальским трагикомическом ключе и показывает, что несмотря на взаимные претензии, копившиеся годами, взаимопонимание между людьми всё же возможно. Финал картины проникнут несколько излишней сентиментальностью, но и это не может испортить общего положительного впечатления от ленты. Интересно, что не только для Кшиштофа Ходоровского, играющего в «Моём велосипеде» сына, эта роль стала первой большой работой в кино. Деда сыграл знаменитый джазовый музыкант Михал Урбаняк – и настолько блестяще справился со своей задачей, что получил национальную кинонаграду в категории «Открытие года».

В особую тенденцию укладывается ряд картин, представляющих новое социальное кино Польши. С одной стороны, в нём можно проследить отсылки к «кино морального беспокойства» 1970-х, с другой – общеевропейский тренд. Одним из ярких примеров может служить дебютный полнометражный фильм Марии Садовской «Женский день» (Dzień kobiet, 2012). Это основанная на реальных событиях история обыкновенной работницы сетевого супермаркета, матери-одиночки, которая неожиданно получила повышение и стала администратором магазина. Впрочем, её радость была недолгой: она быстро поняла, что продвижение по служебной лестнице предполагает готовность не только постоянно идти на этические компромиссы, но также лгать, лицемерить – и всё это на глазах у коллег и друзей. Поначалу главная героиня принимает новые правила игры, но в итоге фактически инициирует революцию в одном отдельно взятом супермаркете.

Режиссёр буквально с первого кадра не скрывает преемственности традиции: начальные титры набраны характерным шрифтом, который использовался в большинстве фильмов «морального беспокойства». Во всей картине в целом ощущается дух сопротивления, борьбы с несправедливостью в новых капиталистических условиях, то самое бунтарство, которым были проникнуты ленты Агнешки Холланд или Януша Киёвского. Знаменательно, что эта крепкая традиция совсем не выглядит архаичной, наоборот кажется не менее актуальной. На том же фестивале в Гдыне была представлена ещё одна картина, действие которой происходит в торговом центре, – «Супермаркет» (Supermarket, 2012) Мачея Жака. Здесь «кулуары» магазина представлены несколько иначе: по мере развития действия они превращаются в самый настоящий ад, а жанр фильма балансирует на грани между триллером и хоррором. Тем не менее, рассказывая о человеке, который был несправедливо обвинён в краже, Жак хочет донести до зрителя ту же мысль, что и Садовская в «Женском дне»: крупная корпорация (в данном случае супермаркет) – явление нередко аморальное, бесчеловечное, она может не просто подавить человека, но даже уничтожить его в буквальном смысле этого слова.

Самой сильной в череде картин социально-нравственного плана стала «Смелость» (Wymyk, 2011) Гжегожа Зглиньского. Первый полный метр, снятый режиссёром в Польше (до этого он некоторое время работал в Швейцарии), производит неизгладимое впечатление и после просмотра не отпускает очень долго. Завязка этой истории проста: два брата оказываются свидетелями нападения на девушку в поезде, младший заступается за неё и сам становится жертвой, а старший молча наблюдает; причём кто-то снимает всё это на мобильный телефон. Струсивший брат и не подозревает, в какой кошмар превратится его жизнь после этих событий. Он всеми силами пытается скрыть, что косвенно способствовал трагедии, случившейся с его братом, однако благодаря интернету правда выясняется очень быстро. Зглиньский ведёт повествование неспешно, но при этом всё время усиливает напряжение. Актёры великолепно разыгрывают точно прописанный сценарий – в первую очередь, исполнитель главной роли Роберт Венцкевич, один из самых востребованных актеров Польши.

Молодёжную проблематику в остросоциальном ключе развивает Катажина Росланец. Её «Галерьянки» (Galerianki, 2009) – это своего рода польская версия фильма Валерии Гай Германики «Все умрут, а я останусь», вышедшего годом ранее. Росланец сделала ряд точных наблюдений из жизни современных старшеклассников, но в отличие от Германики не смогла уйти от излишней сентиментальности и даже слащавости. В новом фильме «Бэйби-блюз» («Baby blues», 2012) она похожим образом рассматривает проблему материнства в семнадцать лет.

Возможно, самым ярким автором в современном польском кино является режиссёр, которого трудно причислить к какому-либо из направлений и вписать в одну из обозначенных тенденций, – это Войчех (или Войтек, как он сам себя называет) Смажовский. Формально он представляет среднее поколение кинорежиссуры, при этом его кинодебют состоялся всего десять лет назад. Это была громкая лента «Свадьба» (Wesele, 2004), где уже проявились «фирменные» черты стиля Смажовского: любовь к гиперболизации и гротеску, чёрный юмор, умение проводить социальные обобщения. Но настоящий взрыв в польском кино произвёл «Плохой дом» (Dom zly, 2009) – сотканная из двух временных пластов, брутальная история кровавого убийства, совершенного в польской деревне, и расследования, проводимого несколько лет спустя во время военного положения. Смажовский обратился к недавнему прошлому, которое уже много раз возникало на киноэкране, но никто до него не показывал эпоху позднего социализма как безумный, страшный и одновременно смешной, нечеловеческий карнавал, где нравственные категории отсутствуют в принципе.