На родной земле - [10]

– А чего тут думать? – Ратибор поднялся на ноги. – Я за боярина. Ежели он меня на кулаках забороть смог, то и Саврошку поганого из Каменца выгонит.

– Ишь, нашелся богатырь, – фыркнул кто-то из купцов. – Воеводу старого побил, так теперича первый молодец в Вышеграде.

– Ты, Путята, говори, да не заговаривайся! – гаркнул Ратибор. – Может, я и стар, да еще сгожусь князю послужить. А ты, если такой языкатый – так выйди сам супротив меня во двор. Там и поглядим, кто в Вышеграде молодец.

Гриди дружно заржали, и пристыженный купец тут же уткнулся в тарелку – связываться с Ратибором он, понятное дело, не собирался. Но вместо него тут же заговорил другой – постарше и, судя по всему, побогаче.

– А по мне так гнать вон их надобно! Может, и хорош боярин в ратном деле, и крови нашей, скловенской, да с лихими людьми спутался. Говорили Ратше – не жди добра от свеев, а он не послушал – и вон, как вышло!

Купцы тут же хором подхватили гневные вопли. Но на этот раз оказались чуть ли не в меньшинстве. Ратибор и дружинники целиком стояли за нас, да и в рядах бояр образовался заметный раскол. Половина примкнула к купцам, но остальные, похоже, уже успели положить глаз на каменецкий престол.

– Нет среди нас единства. – Мстислав устало вздохнул и откинулся на резную спинку. – А ты что скажешь, Лют Вышатич?

Когда старый боярин вновь поднялся на ноги, все разговоры стихли. Похоже, Лют говорил вообще говорил нечасто, но если уж и говорил, то по делу – и слушали все, от самого молодого из гридей до князя.

– Стоит на Вишиневе Вышеград-батюшка. Стоит на Вишиневе славный Каменец. – Лют на мгновение замолк, будто вспоминая что-то. – Стоит за лесами к югу Круглица, а за ней и Есеник – город небольшой, да богатый. Немало таких на земле скловенской… Нет у меня большой веры свеям, княже, да сам посуди – ежели прогонишь конунга – уйдет прочь. Другой гридницы дружине своей искать. И сыщет, поди. А наступит весна, так и пойдет на Вышеград князь круглицкий или есеницкий. Поглядишь – а средь его гридей щиты круглые да бороды свейские. Лихая сеча будет. Перун вспоможет – одолеешь ты, княже, отстоишь Вышеград – да многие ли с поля вернутся? Будут девки да детки малые плакать, отцов хоронить. Сам видел – крепко боярин бьет, раз Ратибора-воеводу заломал. Вот что я скажу, княже. – Лют вздохнул и опустился обратно на свое место. – Примешь свеев – может и беда случиться. А не примешь – как бы не хуже вышло.

– И то верно. – Мстислав задумчиво потеребил бороду. – Вот тебе мое слово, конунг: гнать вас не станем. Ежели желаете торговать – покличьте Третьяка, пусть разъяснит, что к чему. Места у меня в хоромах да в домах боярских для дружины твоей вдоволь сыщется, и потчевать вас будем, как сами едим… Но ни земли Вышеградской, ни леса, ни гридей, ни ладей вам не дам, – Мстислав подался вперед и возвысил голос, – покуда ярл свое слово не сдержит. А ежели выгонит Саврошку-гада из Каменца – тогда и поговорим.

– Благодарю, князь. – Рагнар чуть склонил голову. – Да хранят тебя боги.

– Но не обессудь – покамест за вами пригляд особый, – снова заговорил Мстислав. – Ежели кто из твоих людей девку прихватит, чего украдет или прибьет кого, даже если и холопа – повешу!

– Смотри, боярин, не прогневи князя. – Ратибор легонько толкнул меня локтем. – Я за тебя слово замолвил, теперь случись чего – с меня первого голову снимет, не пожалеет старого.

– Ежели кто из наших учудит удумает, – отозвался я. – Сам прибью гада, княжьего суда ждать не буду. А у меня рука тяжелая.

– Верно, боярин. – Ратибор закряхтел и потер себя по груди. – Знатно ты мне бока намял. Стыд да позор свею в драке уступить. Видать, старый совсем стал…

– Так разве ж я свей, дядька? – усмехнулся я. – Из скловен я. Неужто забыл?

– И то верно! – Ратибор радостно заулыбался. – Коли так – не стыдно, раз наша земля такого богатыря родила.

Вече завершилось – условно в нашу пользу – но разошлись мы не сразу. Купцы тут же принялись обсуждать торговые дела, Ратибор пересел к князю и что-то рассказывал, а Рагнара обступили дружинники. Мне досталось не меньше внимания, но я поспешил избавиться от словоохотливых гридей и вышел за дверь. Не то, чтобы они мне так уж сильно надоели – но меня будто бы влекла во двор неведомая сила.

Словно кто-то тихонько нашептывал – выходи. Сюда, наружу, в холод и темноту подступающей ночи, которые еле разгоняли горящие вокруг княжеских хором факела.

– Братик! – Завернутая в пуховый платок Злата бросилась мне на шею. – Слыхала я уже все – не выгнал вас князь! А и выгнал бы – пусть! Ушел бы твой конунг, да тебя бы я не пустила. Костьми бы легла, да…

– Значит, вот он каков – твой брат? – раздался за спиной негромкий скрипучий голос.

– Дед… дед Молчан… – пробормотала Злата, разглядывая выступившую из темноты высокую фигуру. – Ты откуда взялся? Вот только ж…

– Ступай, малая. – Тот, кого назвали Молчаном, вытянул скрюченный, похожий на коготь гигантской птицы палец и указал на ворота. – Надобно будет – позову тебя… А ты, боярин, обожди.

Глава 7

— Ты волхв? — спросил я, когда Злата удалилась. — Зачем?..

– Не спеши, боярин. – Молчан развернулся на месте, взмахнув полами то ли мантии, то ли рясы, будто черными крыльями. – Идем. Да не болтай — дело у нас особое, оно тишину любит.