На реке Юмере - [26]

— Отзовите псов! — приказал Велло дрожащим от гнева голосом.

— Хо-хо-хо! — смеялся Рахи. — Он трусит!

Сделав еще несколько шагов, Велло почувствовал, что пес потянул его за одежду. Тогда он резко по­вернулся и метнул копье в пса, который был по­ближе. Пес взвыл, подскочил несколько раз и упал на бок. Остальные со злобным визгом разбежа­лись.

Рахи, сыпя проклятия, направился к Велло и под­нял копье, но тот взглядом принудил его остано­виться.

— Что здесь такое? — раздался позади голос Кахро, и его псы, урча, выскочили вперед. Слуга с поднятым для броска топором торопливо выхо­дил из-за елей.

— Да ничего, — ответил Велло. — Здесь со сво­рой собак охотятся на людей.

Не глядя по сторонам, он зашагал по руслу ручья к востоку. За его спиной еще некоторое время раз­давался лай собак и неслись проклятия.

— И все это происходит с нами в нашем же лесу! — спустя некоторое время угрожающе произ­нес Велло, а затем шутливо кинул Кахро: — Ты охо­тишься на птиц с топором за поясом!

— А у тебя меч и копья, — ответил слуга.

— Пока Рыжеголовый со своей бандой разгули­вает здесь, из дому иначе не выйти, — молвил Велло.

XI

Еще в тот же день Кахро снова отправился в лес и вернулся лишь к вечеру, когда начались очередные хлопоты по хозяйст­ву. По его лицу старейшина по­нял: пройдя по следам воров, утащивших силки, он ничего не нашел.

За ночь снега не выпало, и поэтому ревностный слуга на следующее утро снова ушел в лес; под вечер двор огласился шумом и криками. Собравшиеся там слуги и служанки слушали рассказ Кахро. Потом он зашел к старейшине; в руках у него при свете горящей лучины поблескивало сло­манное копье с железным наконечником.

— Вот, нашел, — со скрытым торжеством сказал он. — В снегу, на том самом месте, где стояли силки. Двое слуг ходили вместе со мной.

Велло обрадовался этой вести, но ничего не ска­зал.

— На древке насечка, а наконечник, возможно, распознает кузнец.

— Чья насечка, не знаешь?

— Один слуга говорит, что Рыжеголового, — от­ветил Кахро и так широко улыбнулся от охватив­шего его чувства злорадства, что прищуренные глаза его превратились в узенькие щелочки.

— Сразу же поди к кузнецу! — распорядился ста­рейшина.

Он поднялся с лавки и стал быстро ходить по комнате, приказав служанке, следившей за лучиной, выйти, — ему хотелось побыть одному."Теперь он у меня в руках", — повторял Велло про себя, и пальцы его сжимались в кулаки. Долго­терпение отца позволило этому Рыжеголовому не в меру осмелеть. Но сейчас не отец старейшина, а он, сын! Верно, сын тоже был до сих пор чрезмерно терпелив, но теперь чаша переполнилась!

Кахро вернулся, когда в доме уже ложились спать. Он принес хорошую весть: кузнец узнал на­конечник копья, сделанный им для Рахи, — длин­ный, четырехгранный, конец отточен как у иглы. Кузнец распознал и насечку на древке копья: две стрелы на луке — метка Рахи.

Велло тотчас же послал за Киуром и велел всем своим слугам, без исключения, одеться и заткнуть за пояс мечи.

Еще не наступила полночь, когда двадцать чело­век, тихо шурша ногами по талому снегу, в полном молчании двинулись к дому Рахи.

Велло шел впереди. Ему не подобало оставаться дома. Еще подумают, будто он боится этого жесто­кого Рыжеголового и тех, кто заодно с ним. Он взял с собой и Киура, чтобы потом никто не роптал — дескать, старейшина несправедливо обошелся с Рахи.

Но на сердце была горечь — ловить по ночам воров! И это высокая обязанность старейшины!..

Он шел так быстро, что Кахро и Киур едва поспе­вали за ним. Все же они старались держаться по­ближе к старейшине, а когда подходили к дому Рыжеголового, Кахро едва слышно сказал:

— Дай-ка я пройду вперед... Собаки ...

В нескольких десятках шагов от дороги, у леса, за молодыми деревьями темнели строения. Двор был обнесен изгородью, на месте ворот зияла дыра.

Кахро, крадучись, шел впереди. Вскоре навстречу ему, рыча, выбежали собаки. Кахро кинул им хлеба и сказал что-то ласковым голосом. Псы умолкли.

Велло быстро подошел к двери дома, следом за ним — Кахро и Киур.

Изнутри несся веселый гам, смех.

Велло потянул дверь — она была заперта. Тогда он сильно рванул — дверь поддалась и распахну­лась.

На шкурах, устилавших пол, лежали пять-шестъ человек; посредине — блюда с едой и кувшины с питьем; служанка в сторонке держала в руках заж­женную лучину. Рядом, без дела, стояла другая слу­жанка с всклокоченными волосами.

Увидев старейшину и нескольких вооруженных людей, все в испуге приподнялись, кто-то шмыгнул через смежную дверь в другую комнату.

Первым пришел в себя Рахи; он попытался пре­зрительно рассмеяться, но ему это не удалось, и тогда он глумливо промолвил:

— Явились, незваные ... Здесь такое не терпят. У вас еще есть время убраться, пока я не взял меч.

— Уйдем, когда разберемся, — резко ответил Велло.

— И где были эти псы! — проворчал себе под нос младший брат Рахи.

Одна из служанок быстро убрала кувшины и блюда и вышла в соседнюю комнату. Другая оста­лась стоять у двери с лучиной в руках.

Рахи встал, его примеру последовали и те, кто пировал с ним.

— Какое дело привело сюда почтенного старей­шину в такой поздний час? — спросил он, дрожа от злости.