На распутье - [7]
Через неделю часть войска с князем Долгоруким двинулась под Елец, Иван с основной ратью, при наряде, пошел осаждать Кромы.
IV
На другой день после выступления Болотникова в Путивль наконец-то пожаловал «государь». Шаховской встретил Молчанова как брата: стоя посреди трапезной перед богатым столом, горячо облобызались.
— Теперь-то дело пойдет жарче! — сказал за трапезой Шаховской. — Вишь, стол я тебе закатил, как царю!
Шаховской, однако, заметил, что при слове «царь» Молчанов ухмыльнулся. Он еще по дороге из Самбора твердо порешил: этот заманчивый царский хомут не наденет ни в коем разе — перед его глазами стоял изуродованный Отрепьев, когда он увидел его труп около Лобного места.
«Посидеть на троне куда как славно, да чем кончится венчанье?» — с такими мыслями Молчанов въехал в Путивль.
— Сейчас время слать грамоты по городам от твоего имени, — сказал энергично Шаховской, наливая «государю» скобкарь[6] вина.
— Надо найти, Григорий Петрович, надежного малого… — не сразу ответил Молчанов.
Шаховской уставился через стол на него.
— Тебя не прельщает Мономахова шапка? В своем ли ты, Михайла, уме?
— Меня, Григорий, не прельщает валяться с выпущенными кишками. Меня знает вся Москва. Обман откроется, как только я явлюсь туда. Нужен такой, какого не знали бы на Москве и чтобы он малость на него смахивал. Надо, Григорий, искать царя!
— В таком разе, — проговорил, нахмурясь, Шаховской, — все должно остаться в тайне от Болотникова.
— Потому я и не ехал, пока он был здесь.
— Слушай! У меня есть один на примете. Вылитый Отрепьев.
— Что за человек?
— Мой конюх Сидор, — хохотнул Шаховской, — лучшего, ей-богу, не найти.
— Надо грамотного, кто мог бы говорить, читать и писать по-польски.
— Конюх Сидор, такая шельма, знает польский не хуже тебя.
— Я с ним потолкую.
Сидор оказался разбитным малым лет двадцати пяти, чубатым и скуластым; на «вылитого» Отрепьева он походил так же, как и сам Молчанов, но росту был такого же, как Гришка. Сидор чистил воеводского маштакового коня.
— По-польски разумеешь? — спросил Молчанов, присев на завалку.
— Потроху могу.
— Ты царя-то Димитрия видал?
— Бог не сподобил.
— Хотел бы ты жить в царском дворце? Посидеть на троне?
Сидор догадался, к чему его склоняли.
— Панночка… царица, слыхал, тощая, а я, ваше степенство, люблю грудастых.
Молчанов, изрядно зубоскаля насчет этого Сидора, заявил Шаховскому, что от такого царька добра не видать, и обещал спроворить другого.
— Зря, Михаила. Разве морда у него не царская?
— Ну, с мордой мы загубим дело, а перед нами оно нешуточное.
— Пойдем к вечере, помолимся за наш успех, — предложил Шаховской, — пусть миряне видят, что мы православные, не поменяли веру.
Старая деревянная церковь, еще помнившая татар, стояла на краю площади, на возвышении. Примиряюще теплились лампады, светились золотыми крапинками огоньки свечек. Здесь стояла особая, умиротворяющая, святая тишина. Прихожане внимали гласу старца-священника. Хор на клиросе звучными и мелодичными голосами славил Господа и Божию Матерь — во имя мятущейся и озябшей души человека. Даже такие задубевшие, осатанелые души, не жалеющие людской крови, как Шаховской и Михалка Молчанов, испытали сильное воздействие. Священник, окуривая иконы и святую обитель кадильницей, двигался около стены, все ближе к ним. Поравнявшись, старец вдруг остановился, белый как лунь и ветхий, он навеял на них какой-то необъяснимый страх.
— Бесы, бесы, изыдьте! — Старец поднял крест, как бы обороняясь им, животворящим, от нечистой силы, явившейся в святом храме.
Шаховской и Молчанов, подчиняясь его воле, выскочили наружу. Старец в дверях все оборонялся крестом, продолжая заклинать:
— Бесы, бесы!
— Вытащить за рясу старую собаку! — процедил Молчанов, делая попытку ухватить пистоль, но рука нервно дергалась от странного бессилия. — Сейчас я вытряхну из него душу.
— Успокойся. То не в наших интересах, — остановил его Шаховской.
V
Бродяга лежал под забором, подложив под голову тощую торбу, где была обслюнявленная книга. По ней он еще вчера учил детей в селе под Могилевом, найдя кров у попа. Вчера «учитель» повалил молоденькую грудастую попадью, разговелся с нею, но был пойман с поличным, нещадно дран ее мужем, то есть святым отцом, розгою, а затем полетел из сенец, считая носом ступени.
— Погоди, длиннорясник, я еще до тебя доберуся!
— Сгинь, сатана! Семя Иудово! — посулил ему вслед поп.
«Учитель» поплелся из села в город. Черные, как маслины, мышиные глазки его ненавистно щупали народец: «Свиньи! Я-то несравненно выше вас!» Однако была ночь и требовалась ночевка — и бродяга лег под чей-то дубовый забор. Было несколько гадко оттого, что его выпороли, — и он, пощупывая рубцы на заднице, укорил себя в трусости. Во сне бродяге привиделся разъяренный поп, скативший его с крыльца со спущенными штанами. «Мои порвал. Сочтемся!» — натянул на голову ободранный кожушишко. Он крепко заснул, лишь когда стало светло, — и с него довольно-таки недружелюбно стащили кожух. Бродяга проморгался со сна: над ним стояли два панских работника. Один бесцеремонно пнул его носком сапога:
— Под нашим забором лежать не можно. Иди до пана.
В настоящий сборник вошли повести и рассказы Леонида Корнюшина о людях советской деревни, написанные в разные годы. Все эти произведения уже известны читателям, они включались в авторские сборники и публиковались в периодической печати.
Роман Леонида Корнюшина «Демьяновские жители» — остросовременное, глубокое по психологизму произведение, поднимающее жгучие проблемы нынешнего уклада маленьких деревень и городков средней полосы России. В центре повествования большая трудовая семья Тишковых — крестьяне, рабочие, сельские интеллигенты. Именно на таких корневых, преданных родной земле людей опирается в своей деятельности секретарь райкома Быков, человек мудрый, доброжелательный, непримиримый к рвачеству, волокитству.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В 1-й том Собрания сочинений Ванды Василевской вошли её первые произведения — повесть «Облик дня», отразившая беспросветное существование трудящихся в буржуазной Польше и высокое мужество, проявляемое рабочими в борьбе против эксплуатации, и роман «Родина», рассказывающий историю жизни батрака Кржисяка, жизни, в которой всё подавлено борьбой с голодом и холодом, бесправным трудом на помещика.Содержание:Е. Усиевич. Ванда Василевская. (Критико-биографический очерк).Облик дня. (Повесть).Родина. (Роман).
В 7 том вошли два романа: «Неоконченный портрет» — о жизни и деятельности тридцать второго президента США Франклина Д. Рузвельта и «Нюрнбергские призраки», рассказывающий о главарях фашистской Германии, пытающихся сохранить остатки партийного аппарата нацистов в первые месяцы капитуляции…
«Тысячи лет знаменитейшие, малоизвестные и совсем безымянные философы самых разных направлений и школ ломают свои мудрые головы над вечно влекущим вопросом: что есть на земле человек?Одни, добросовестно принимая это двуногое существо за вершину творения, обнаруживают в нем светочь разума, сосуд благородства, средоточие как мелких, будничных, повседневных, так и высших, возвышенных добродетелей, каких не встречается и не может встретиться в обездушенном, бездуховном царстве природы, и с таким утверждением можно было бы согласиться, если бы не оставалось несколько непонятным, из каких мутных источников проистекают бесчеловечные пытки, костры инквизиции, избиения невинных младенцев, истребления целых народов, городов и цивилизаций, ныне погребенных под зыбучими песками безводных пустынь или под запорошенными пеплом обломками собственных башен и стен…».
В чём причины нелюбви к Россиии западноевропейского этносообщества, включающего его продукты в Северной Америке, Австралии и пр? Причём неприятие это отнюдь не началось с СССР – но имеет тысячелетние корни. И дело конечно не в одном, обычном для любого этноса, национализме – к народам, например, Финляндии, Венгрии или прибалтийских государств отношение куда как более терпимое. Может быть дело в несносном (для иных) менталитете российских ( в основе русских) – но, допустим, индусы не столь категоричны.
Василий Васильевич II Тёмный был внуком Дмитрия Донского и получил московский стол по завещанию своего отца. Он был вынужден бороться со своими двоюродными братьями Дмитрием Шемякой и Василием Косым, которые не хотели признавать его законных прав на великое княжение. Но даже предательски ослеплённый, он не отказался от своего предназначения, мудрым правлением завоевав симпатии многих русских людей.Новый роман молодого писателя Евгения Сухова рассказывает о великом князе Московском Василии II Васильевиче, прозванном Тёмным.
Новый исторический роман известного российского писателя Бориса Васильева переносит читателей в первую половину XIII в., когда русские князья яростно боролись между собой за первенство, били немецких рыцарей, воевали и учились ладить с татарами. Его героями являются сын Всеволода Большое Гнездо Ярослав Всеволодович, его сын Александр Ярославич, прозванный Невским за победу, одержанную на Неве над шведами, его младший брат Андрей Ярославич, после ссоры со старшим братом бежавший в Швецию, и многие другие вымышленные и исторические лица.
Роман Раисы Иванченко «Гнев Перуна» представляет собой широкую панораму жизни Киевской Руси в последней трети XI — начале XII века. Центральное место в романе занимает фигура легендарного летописца Нестора.
Первый роман японской серии Н. Задорнова, рассказывающей об экспедиции адмирала Е.В.Путятина к берегам Японии. Николай Задорнов досконально изучил не только историю Дальнего Востока, но и историю русского флота.