На распутье - [76]

…Ленинград встретил оттепелью и зарядами противного мокрого снега с дождем. Хорошо хоть самолет успел нормально сесть в одном из просветов. Больше всего меня удивило название аэропорта «Шоссейная»[261], даже повеяло чем-то из детства, типа стихов Маршака про человека с Бассейной. Впрочем, здание аэропорта было не менее интересным. Небольшое, как приличный дворец культуры заката империи, с ограненными почти в шестеренку колоннами и окнами в неглубоких нишах, образующих что-то вроде фальшивой колоннады. Изнутри высокий гулкий купол, двойной свет, и, как это водится в СССР, вездесущие барельефы рабочих, колхозников, и прочих сомнительных личностей. Только в отличие от московской простоты тут их дополняла очень красивая роспись в глубоких синих тонах, почти как в храме. Место иконостаса занимала стилизованная карта авиационных маршрутов.

Впрочем, любоваться достопримечательностями некогда. Время спрессовано до предела, через шесть часов обратный рейс. Поэтому мы с Анатолием почти пробежали по выложенному крупной мозаикой залу, через тяжелые двери с круглыми, под иллюминаторы, стеклами к стоянке такси… И уперлись в немалый хвост очереди желающих.

Не знаю, имела место локальная флуктуация по причине отвратительной погоды, или город на Неве начал раньше других приобщаться к коммерческим традициям дикого капитализма. Но договориться с одним из кучковавшихся в сотне метров водителей удалось только за лишнюю десяточку. И то, лишь со скидкой на занятость «по счетчику» в течении ближайших нескольких часов. По меркам 66-го года, когда тариф за километр десять копеек, это полный и безусловный грабеж. Толик уже примеривался, что правильнее, «дать козлу в глаз», или достать корочки и «показать спекулянтской роже где раки зимуют». Но я удержал, при нашей нехватке времени, которое само по себе деньги даже в СССР, позволить себе роскошь ехать за сорок копеек на автобусе мы никак не могли.

Архитектурные удивления продолжились в Физико-техническом институте имени Йоффе. Как-то я привык к зданиям масштаба МГУ, УрГУ, УПИ, а тут желтый двухэтажный дом, больше напоминающий мое НИИ или даже дачу Шелепина своими размерами. Хотя оказалось, что в глубине двора корпуса тянутся чуть ли не до противоположной стороны квартала, все равно было сложно поверить, что именно отсюда вышло столько блестящих открытий[262].

На секретность тут явно плевали с высокой колокольни. Тетка на вахте только махнула рукой вдоль по коридору в ответ на наше – «где можно найти товарища Алферова». В общем, для доступа в лабораторию молодого светила советской науки оказалось достаточно уверенного и улыбчивого лица. Проблема была одна – найти нужную комнату на далеких задворках, за чередой длинных коридоров. По одному этому можно было не сомневаться, практического значения никто за полупроводниковыми лазерами не видит[263].

Лаборатория производила фантастическое впечатление. Огромное количество причудливо соединенных труб разных диаметров, блестящие гайки, переходники, отводки со стеклышками. Из глубины доносилось бульканье, чавканье, и негромкое гудение электродвигателей. Казалось, мы попали в сон обкурившегося сантехника.

Симпатичная блондинка-лаборантка охотно показала стоящий у окна письменный стол, над которым нависал пяток обтянутых халатами спин. Спор был в самом разгаре, но используемые в нем термины не оставляли шансов на понимание. Вежливое покашливание не помогло, пришлось натурально растолкать себе перед столом кусочек пространства, поздороваться, и попросить начальника уделить нам хотя бы полчаса своего драгоценного времени.

Подвижное, удивительно чувственное лицо, острый треугольный нос. Слегка вьющиеся, зачесанные на высоком лбу волосы. Жорес Алферов был удивительно молод и красив для уже знаменитого ученого. Особенно выделялись глаза, лукавые, с хитринкой, они как-то по особенному блестели в неярком свете ламп. Меня зацепила зависть, с таким взглядом… Это же гарантированный, стопроцентный успех у женщин! Лет пять назад я пытался научиться чему-то подобному, но, увы, не преуспел даже с помощью специальных контактных линз.

— Добрый день, — начал я, — товарищ Алферов? Жорес Иванович?

— Да, — он искреннее улыбнулся, и мое задетое эго еще раз тонко прошипело что-то злобное, — чем обязан?

— Меня зовут Петр, — протянул руку, — Анатолий, — представил спутника, — можем мы поговорить с вами хотя бы полчасика?

— Хм… — Жорес окинул взглядом свое беспокойное хозяйство, — может быть в курилку?

Трудно придумать более несерьезное место, чем закуток у грязного широкого окна институтского туалета. Особенно если учесть, что я так и не начал курить, и синий дымок в легких не отбивал присутственный запах.

— К нам недавно попали интересные материалы, — Анатолий достал из внутреннего кармана пару свернутых листочков со небрежно расписанными английскими спецтерминами схемами полупроводниковых лазеров, и протянул их ученому.

— Мы работаем в похожем направлении, — Алферову потребовался всего один взгляд, — а откуда это у вас?

Вместо ответа мой спутник привычно предъявил красную книжечку удостоверения. Против ожидания, Жорес откровенно обрадовался.