— Хеф-Аладор? — произнес он изумленно.
— Да, это я, — ответил Кедрин. — Я пришел возвестить начало новой жизни.
* * *
Баррис Эдон почувствовал, как его короткие волосы зашевелились под шлемом, и покрепче сжал рукоять меча. Острое зрение — не только помощь, но и верный шанс попасть в дозор. В Высокой Крепости это было не слишком обременительно, а вот в Белтреване…
Особенно сейчас, когда на тебя движется орда варваров. Баррис пригляделся и недоуменно протер глаза. Жители леса шли не скрываясь, гомонили и перекидывались шутками, а в руках вместо секир и мечей несли пучки белых и красных перьев. Поднявшись, Баррис издал клич и увидел, как натягиваются луки, и военачальник Рикол не по годам проворно бежит ко рву, а за ним следует Сестра Герат.
И тут Баррис Эдон разглядел троих всадников, которые ехали перед войском Дротта.
— Это Государь Кедрин! — его голос разнесся по долине, как рог. — Он возвращается! А с ним Государыня Уинетт и кьо!
Рикол остановился рядом с ним, недоуменно таращась на странное шествие.
— Перья мира?! — ахнул он, не веря своим глазам.
Баррис Эдон запоздало отдал честь и поклонился Старшей Сестре. Но тем было уже не до формальностей.
— Перья мира! — воскликнула Герат. Казалось, она позабыла о своем высоком сане, ее не знающее возраста лицо озарила улыбка. — Они возвращаются! Они победили!
И на глазах изумленных воинов она ловко перебралась через каменный вал, подобрала подол и легко, как девочка, побежала вниз по склону. Ее звонкий смех рассыпался в летнем воздухе.
— Хвала Госпоже! — долетел ее возглас. — Хвала Госпоже, вы вернулись невредимыми!
Рикол рявкнул, приказывая стрелкам убрать луки и, к вящему удивлению Барриса, последовал за Старшей Сестрой. Голоса не достигали его ушей, но сияющие улыбки, которые он разглядел, обещали добрые вести. Казалось, сам воздух посветлел. Кедрин обнимал Уинетт. Красивая пара, подумал Баррис Эдон, и для Трех Королевств лучших правителей не сыщешь. Он не знал, что привело королевскую чету в Белтреван и чему так радуются все кругом — даже бесстрастный кьо сиял, как летнее солнышко.
Но Баррис почувствовал: начинается новая эпоха. Он широко улыбнулся, вложил меч в ножны и испустил ликующий крик, который подхватили его товарищи. И над Лозинами зазвенело радостное эхо:
— Слава Государю Кедрину! Слава Государыне Уинетт!
— И хвала Госпоже, — прошептал Кедрин, обнимая супругу. Уинетт обвила рукой его стан, ее прелестное лицо лучилось.
— Воистину, — ответила она. — И да пребудет с нами Ее благословение, а мы да будем всегда неразлучны!
И обоим показалось, будто спокойный Голос в душе каждого из них отозвался:
— Да будет так.
