На пути к звездам - [5]

Были у него и еще идеи, о которых он не решился рассказать московским ученым. Даже эти передовые люди вряд ли отнеслись бы к ним серьезно. Что сказали бы они, если бы узнали, что, не дождавшись осуществления своей теории аэростата, Циолковский замыслил еще более дерзкие полеты — далеко за пределы атмосферы, в свободное пространство, где уже не властны законы земного тяготения? Об этом до сих пор писали только фантасты, а он считает, что это возможно и на практике. Нужно только применить в качестве двигателя ракету. Да, ту самую ракету, которую каждый знает по совершенно несерьезным вещам вроде праздничного фейерверка. Подумал ли кто-нибудь о ценных преимуществах этого двигателя! Ведь ему не нужен воздух, как самолету или аэростату. Реактивная сила отдачи еще лучше будет действовать в безвоздушном за атмосферном пространстве.

Что же это за пространство? Каковы его свойства? Их необходимо уяснить, чтобы сделать ряд практических расчетов для будущих полетов в это пространство. А ведь до сих пор никто серьезно не коснулся этого вопроса, если не считать опять-таки писателей-фантастов, и в первую очередь Жюля Верна. О! Циолковский основательно изучил его знаменитые романы. Именно изучил, а не просто прочитал как увлекательное, но несерьезное чтиво.

А что, если теперь попытаться дать научное описание этого свободного пространства, или космоса, если употребить греческое слово?

И в летние каникулы 1883 года Циолковский написал свой первый труд по космонавтике «Свободное пространство»[4]. На страницах этой работы он первым в мире выдвинул мысль о необходимости использования ракетного двигателя для движения космических кораблей…

А весной 1888 года случилось новое несчастье. Круглую улицу, где теперь жила семья Циолковского, затопило. Беда пришла неожиданно. Ночью вода быстро окружила дом, потом проникла в него, вскрыла ветхие половицы и начала затоплять комнаты. Дети от страха плакали, а кошка вскочила на комод и смотрела оттуда безумными глазами.

Циолковский не растерялся. Он посадил детей на печь, положил повыше продукты и все наиболее ценные вещи, в том числе свои чертежи, расчеты и рукописи.

А вода все прибывала. По комнате плавали стулья, ведра, миски, посередине кухни кружилась упавшая со стола деревянная ложка. Дети притихли и с любопытством смотрели вниз, а кошка жалобно мяукала.

Константин Эдуардович и Варвара Евграфовна соорудили из стульев и кроватей мосты и кое-как передвигались по дому. Выйти было нельзя, кругом плескалась вода.

Рано утром послышались скрип весел и ребячьи голоса, потом стук в окно. По мосту из железной кровати Циолковский пробрался к подоконнику и увидел ребят, приплывших к нему на оторванных водой воротах.

— Константин Эдуардович! — кричали мальчики. — Мы за вами! Спасать! Вылезайте к нам в окно!

Циолковский был тронут. Первые, кто вспомнил о нем в беде, были его ученики!

Но он отказался покинуть дом, так как боялся, что без него опять могут пропасть его работы и модели. Отказались и дети. С папой им нигде не страшно.

Ребята уплыли, но, пока не сошла вода, они не раз навещали своего учителя то на этом плоту из ворот, то на лодках и привозили все необходимое.

А Циолковский с грустью думал, что против него ополчились все стихии — огонь, вода и самая страшная — косность и невежество царского правительства и его чиновников. Последнее было самое опасное, так как бороться против этой стихии одиночке не под силу. Можно спасти свои труды от огня и от воды, можно вытерпеть любые лишения и трудности, но что сделаешь, если твой труд не хотят признать? Спустя два года Императорское русское техническое общество, рассмотрев труды Циолковского по дирижаблестроению, посчитало их пустой тратой времени, а председатель этого общества начертал на них такое заключение: «Аэростат обречен навеки силою вещей остаться игрушкою ветров».

А лотом, как и ожидал Циолковский, царскую Россию начала обгонять заграница, подхватив и развив идеи русских изобретателей, в том числе Циолковского. Его труды по дирижаблестроению были использованы у нас только в советское время.

Странный человек

Лето 1896 года было на исходе. В калужских лесах начали поспевать орехи, и тишину бора нарушили детские голоса.

Здешние леса богаты лакомствами. На полянках обильно цветет и спеет земляника, а меж высоких деревьев, не боясь тени, раскинулись заросли малины. Когда поспевают ее ягоды, то издали кажется, будто по кустам развешены красные платочки.

Сойдет малина, за нею незаметно подойдет и время орехов, пойдут грибы, умей только искать их да запоминай грибные места, и твоя корзинка всегда будет полной.

Но сейчас интереснее всего орехи.

Миша Филиппов и его товарищи вышли по орехи ранним утром, когда было еще зябко и сыро от холодной росы. Они основательно прочесали знакомые им места, наелись досыта орехов да и с собой набрали по мешочку.

Устали. Хотелось пить. Исцарапанные ноги утратили прежнюю прыть, и ребята лениво тащились по дороге, нехотя пощелкивая надоевшие орехи.

Хорошо, что город близко. Прошли луг, взяли крутой подъем, и вот они уже в городе.

Тихая окраинная улица, вся зеленая от деревьев и травы, которая забралась с дороги на песчаные тротуары, оставив на них лишь узкие тропинки для редких пешеходов.