На пути к перелому - [10]

Затем полки приморцев и нашей дивизии снова стали продвигаться вперед. Немцы были потеснены. Но этот успех был слишком небольшим и кратковременным.

С утра следующего дня без артиллерийской подготовки, совсем не имея танков и авиационной поддержки, в наступление вместе с нами перешла и подошедшая 25-я Чапаевская дивизия. Но сильный артиллерийско-минометный огонь остановил наше продвижение.

А во второй половине дня немцы сами перешли в наступление, нанося главный удар в стык 51-й и Приморской армий. Соседняя справа кавалерийская дивизия стала все более оттесняться на восток, и правый фланг Приморской оказался открытым.

Как видим, замысел нашего командования - нанести контрудар совместными усилиями войск 51-й армии генерала Батова и Приморской армии и выйти на Ишуньский рубеж - был сорван врагом. Войска Батова были крайне обескровлены еще до подхода Приморской, а ее контрудар силами двух стрелковых дивизий оказался слабым, запоздалым и решительного изменения в обстановку на Ишуньской рубеже не внес.

Итак, из-за недостатка сил наше наступление было сорвано. Но и враг в течение восьми суток на Ишуньско-Чатырлыкском рубеже не смог полностью прорвать нашу оборону и выйти на просторы Крыма. В боях войсками 51-й армии генерала Батова силы гитлеровцев были серьезно потрепаны и ослаблены. Вот что об этом пишет сам Манштейн: "В бою с противником, упорно обороняющим каждую пядь земли, к наступающим войскам предъявлялись чрезвычайно высокие требования, и потери были значительными. С беспокойством я видел, как падает боеспособность. 25 октября казалось, что наступательный порыв войск совершенно иссяк. Командир одной из лучших дивизий уже дважды докладывал, что силы его полков на исходе"{6}.

Но в этот же день Манштейн понял и другое: слабые атаки наших войск полностью отражены. Поэтому он решил ввести последние резервы и продолжать наступление.

Бои разгорелись с новой силой. Несмотря на мощный артиллерийский огонь врага, наши полки стойко удерживали свои позиции. За день было отбито семь атак гитлеровцев.

Вечерело. Мы думали, что наступит затишье. Но вдруг разрывы снарядов и мин покрыли все поле, и тут же появились цепи наступающей пехоты и танки врага. До предела ослабленные подразделения 514-го и 747-го полков стали отходить. А две танковые группы противника, в которых насчитывалось до 40 машин, вышли на артиллерийские позиции. И тут батареи 340-го гаубичного артполка и одна полковая батарея из 25-й дивизии, которой командовал политрук Я. О. Пилипенко, вступили с ними в бой.

Наши орудия выпускали снаряд за снарядом. Танки врага загорались один за другим. Гитлеровцы выбирались из них, некоторые пытались бежать, но, объятые пламенем, падали на землю. Остальных настигали пули стрелков. Бой продолжался около часа. Было выведено из строя около 20 танков, а атакующая пехота почти полностью истреблена. Сотни убитых и раненых гитлеровцев остались на поле боя. В схватке и наш 340-й гаубичный артиллерийский полк понес серьезные потери, погибло немало артиллеристов, несколько орудий были выведены из строя.

В последние дни 5-й танковый полк боевых задач от нас не получал, так как в его строю осталось всего три танка. Майор Баранов, о котором я уже рассказывал, был назначен командиром бронепоезда "Войковец", действовавшего на железнодорожном участке Симферополь - Альма. Семен Петрович пришел попрощаться с нами.

Позже мы с ним встречались еще не раз. И я узнал, что "Войковец" много раз подвергался артиллерийскому обстрелу и бомбежке с воздуха. Во время одного из огневых налетов артиллерийский снаряд угодил в бронеплощадку. Были жертвы. Серьезно пострадал и майор Баранов: в него впилось 23 осколка. Был пробит и партийный билет этого мужественного человека.

Павел Иванович Батов совершенно правильно считал, что боевые дела 5-го танкового полка и его командира С. П. Баранова надо золотыми буквами вписать в историю обороны Крыма.

...Бои продолжались.

Ночь на 26 октября 1941 года для нас была очень тревожной. Разведка доложила, что перед передним краем обороны наблюдается скопление больших масс пехоты и танков. Несколько позже выяснилось, что это подошли пополнившиеся в тылу 132-я и 22-я пехотные дивизии врага.

Было о чем призадуматься. Ведь наши полки истекали кровью в тяжелых боях.

26 октября Манштейн бросил в наступление шесть пехотных дивизий и свыше 100 танков. Их поддерживали крупные силы авиации. Главный удар наносился снова (в который раз!) на Воронцовку и несколько правее. Особенно свирепствовала авиация. Летая на низких высотах, фашистские летчики бомбили и обстреливали из пушек и пулеметов боевые порядки войск.

Истощенные до крайности, наши части уже не могли сдержать мощного удара врага, и после ожесточенных боев противник завершил прорыв оборонительных позиций. Войска вынуждены были отходить на неподготовленный рубеж. А так как оборонявшиеся правее нас части еще до этого потянулись на юго-восток, то наш правый фланг оказался совершенно открытым. Гитлеровцы стали глубоко обходить его.

Как бы ни хотел на войне командир создать для подчиненных выгодное положение, сохранить их жизни, удержать рубеж, нанести уничтожающий удар по врагу, ему далеко не всегда это удается, особенно в условиях огромного превосходства сил и техники врага.