На повестке дня - [3]

Объектив нацелен прямо на меня. Я делаю умное лицо, беру карандаш и быстро пишу на листке, что в голову втемяшится. Камера стрекочет утробно, почти неслышно, потом дрябло щелкает. Лампы гаснут. Жаркие волны прячутся по углам.

Я расслабляю лицо, смотрю на свои каракули. На листке написано несколько раз: "четвертый пункт повестки дня, четвертый пункт, П.К.Рябинин..."

За моей спиной натужно дышит тучный гипертоник с мясистым багровым лицом - я его не знаю. Он долго и мучительно вбирает в себя воздух, словно у него там, внутри, газета шелестит, потом с шумом, боясь опоздать, выпускает воздух обратно. Такое дыхание бывает у людей, которые давно не ездили в Кисловодск. А может, он вообще плохо переносит жару? Так или иначе это шумное дыхание все время отвлекает мои мысли, и я никак не могу сосредоточиться, слиться с ходом заседания.

Ораторы на трибуне уже несколько раз менялись, а я еще не уяснил главного вопроса: почему надо экономить электрическую энергию? Ведь сколько ее выработали, столько ее и есть, тут, как сказал поэт, ни убавить, ни прибавить - сколько выработали, столько и надо израсходовать. Может, стоит задать подобный вопрос оратору? Нет, пожалуй, не стану, а то выставишь себя профаном, конфуза не оберешься.

- Я хочу доложить комитету, - говорит очередной оратор, - что у нас очень напряжен электробаланс в соседних системах. А между тем иногда происходят совершенно дикие вещи: на некоторых предприятиях ночью крутят моторы вхолостую, чтобы повысить косинус "фи" и не платить за него штраф им дешевле заплатить за электроэнергию. Включают на ночь пустые электропечки, ночное освещение - это выгоднее, чем платить штраф за низкий косинус "фи"...

Я встрепенулся: это что-то интересное, проблемное - как раз для протокола.

- Кто это говорит? - спрашиваю, наклоняясь к Нижегородову.

- Управляющий электротрестом.

Я оборачиваюсь. Мужчина, который натужно дышал за моей спиной, исчез. Это он стоит на трибуне.

- Вот бродяги, - продолжает Нижегородов, - на какие только хитрости не пускаются.

А гипертоник меж тем продолжает:

- Или взять такой вопрос. У нас есть план реализации электроэнергии. Если мы этот план не выполним, значит, нам не дадут премии. И наоборот если мы сэкономили электроэнергию, то наша контора горит, ибо план реализации не выполнен.

Гипертоник сходит с трибуны и снова начинает тяжко вздыхать за моей спиной.

Судя по неуловимым признакам: по шелестению бумаги в руках, по перемене поз сидящих в зале, по тому, как секретарша Верочка, которая ведет протокол, задумчиво устремила взгляд в потолок, первый вопрос подходит к благополучному концу. Председатель машинально вертит в руках карандаш. Он сидит, склонив голову чуть набок, словно слушает не то, что говорит оратор, а то, как он говорит. Это тоже один из признаков: Николай Семенович Воронцов готовится к заключительной речи, чтобы завершить постановку вопроса.

- Кто еще хочет выступить? - спрашивает Николай Семенович и после недолгой паузы продолжает: - Я думаю, на этом можно закончить прения.

Воронцов встает, однако не идет на трибуну, а остается за столом. Этим он одновременно как бы подчеркивает сразу две противоположные вещи: и свое положение председателя, и свою демократичность.

Николай Семенович Воронцов коренаст, большеголов. У него правильные черты лица, хотя и несколько крупноватые для его фигуры. Костюм по последней моде из легкой серой шерсти, под пиджаком ослепительно белая рубашка со строгим галстуком. Его глаза быстро и пристально обегают зал. Мы тотчас обращаемся во внимание.

- Буквально несколько слов, товарищи. Во-первых, хочу предупредить всех присутствующих, что борьба за экономию электроэнергии - это не кратковременная кампания, это очень животрепещущий вопрос, и мы все время будем держать его на контроле. Дело в том, что в нашем городе образовался острый дефицит электрической энергии. Зима в этом году была на редкость малоснежная, а весна затяжная. Волжские водохранилища недобрали полтора метра воды, турбины на гидростанциях работают не с полной отдачей и недодадут нам несколько миллиардов киловатт-часов энергии. Поэтому вопрос экономии становится во главу угла...

Оказывается, не таким уж наивным был мой невысказанный вопрос. Наш председатель всегда умеет посмотреть в корень, раскрыть вопрос с самой неожиданной стороны - на то у него и колокольня повыше моей. Я ходил зимой на лыжах, и зима отнюдь не казалась мне малоснежной: для лыжни снега хватало. А теперь где-то гидрологические посты засекли недобор воды в реках, где-то на далеких волжских водохранилищах вода не дошла до проектных отметок - вот, оказывается, почему мы сидим в душном зале и, как говорится, слушаем вопрос. Пожалуй, и дикая жара, которая третью неделю стоит над российской равниной, где находится наш город, тоже влияет на уровень воды в искусственных волжских морях...

- ...газеты, радио, телевидение должны всячески поддержать этот почин С-кого районного комитета народного контроля, разъяснить людям всю важность этой работы...

Я замечаю в уголке двух знакомых корреспондентов: они частенько присутствуют на наших заседаниях. Сейчас они строчат карандашами. По этой же причине и телевидение заявилось, и мы должны терпеть дополнительную жару - в природе все целесообразно и связано одно с другим.