На пороге зимы - [148]

* * *

Дым коптил низкий потолок грота, лениво выползал наружу почти неразличимыми струйками. Не сразу приметишь стоянку со стороны. Для Верена так и осталось загадкой, каким чутьём местные отыскивали сухие дрова даже под снегом. Сколько здесь было этого снега! Верен за всю жизнь столько не видел, даже когда замерзала Красильная Заводь и малышня весело каталась по склонам реки на наспех сколоченных санях.

— Пошли, что ли, оглядимся, — позвал Ардерик.

Глядеть было не на что — каждая долина была похожая на предыдущую. Те же серые отвесы, те же сосны щетинились из-под снега хвоей, а берёзы тянули скрученные ветви. Впрочем, не нужно было гадать, отчего Ардерику не сидится на месте тем больше, чем ближе они подходят к Эслинге. Порой Верен пытался представить, как это: если бы Бригитта носила его ребёнка, будучи замужем за другим. Гадал, правда, недолго — будь у Бригитты законный муж, она бы и не посмотрела на сторону, в этом Верен был убеждён неколебимо. Равно как и он сам не глядел на девок, попадавшихся в восточных селеньях. Не мальчик уже, своё отгулял.

Да и не до того было. В каждом селении повторялось одно и то же: отряд встречали настороженно, когда угрюмым молчанием, когда — вилами и кольями. Привыкли, что гости в доспехах — к пустым погребам, и хорошо ещё, если не заберут подросших парней и девок покрасивее. Ардерик часами рвал глотку на морозе, расписывая, как обманывал северян подлый Шейн, совсем не то, что щедрая Империя! Потом втолковывал то же самое уже в приземистых и дымных домах. К утру, охрипнув от споров, осушал очередную чашку дурного местного пива и переводил разговор на Бор-Линге. Местные кивали, сетовали на бесчинства Шейна, но указать тропу к морской крепости не спешили. То ли вправду не знали, то ли боялись мести.

А бывало и так, что отряд оставлял за собой пепелище и вороньё, слетающееся на косые кресты. Бывало — бежали и возвращались ночью с факелами и арбалетами наизготовку. Эти воспоминания Верен старался лишний раз не тревожить.

— Лишь бы они не переметнулись обратно к Шейну, стоило нам уйти, — поделился Верен сомнениями. — Вот явится он требовать припасов, и что они, откажут? Он же не один придёт да не безоружный.

— Ясно, не один, — поморщился Ардерик. — Значит, надо его до лета изловить.

— Местным война поперёк горла. — Верен вспоминал, как старики показывали пустые погреба, а хозяйки сетовали, что люди с побережья забрали последних коз. — Повезло, что Шейн не обещает им мира.

— Сперва-то обещал, — напомнил Рик. — Помнишь, тот староста или как их тут звать, говорил, будто ещё годик потерпеть — и будет на Севере вечный мир и сытость, что зерно и шерсть перестанут отдавать даром, а будут продавать за золото… Я ему к утру только втолковал, что ихнее золото — это южное зерно! Сейчас у него пятеро детей живы, а без зерна и зелени хорошо если трое останутся да не выйдут заморышами. Он всё твердил: грабите нас, лучшую шерсть забираете, лучшую рыбу! Соль вот лиамцы под себя подобрали… Я говорю: у тебя каша в горшке чья? Хлеб откуда взял? Где у вас те поля, на каких пшеница растёт? Хочешь как встарь, горсть ячменя на зиму растягивать? А с детьми, говорю, как думаешь — пусть дерьмо на поля возят? Или лучше их выучить да пристроить шерсть считать, чтобы были в тепле, чистоте да при монете? А девок лучше за воинов выдать или за деревенщин, какие и в могиле навозом смердят?

— Ну с девками-то он по-своему понял, — криво усмехнулся Верен.

— А я не в обиде, — усмехнулся Ардерик. — Зря ты тогда к лошадям спать ушёл!.. Обе были хороши!

— Всё же понять бы, как им пришлись твои слова, — проговорил Верен, осторожно спускаясь по склону. Снега здесь намело по колено, спасали только снегоступы. — Вдруг они там со страху дань Шейну собирают. Жрать у них хоть и нечего, а в кузницах-то стук стоял в каждой деревне.

— Да, похоже, железом Шейн здесь разживался, — кивнул Ардерик. — Только в битву-то взял имперские мечи… А ну стой! Кто там?

Они появились внезапно — три десятка северян в выбеленных овчинных шкурах. Верен мигом выставил щит и схватился за ножи на поясе. Вот где пригодится глубокий снег — врагам быстро не подойти. За спиной звякнул вскинутый арбалет.

— Рик Медвежья Шкура, — проговорил старший. А потом неожиданно склонился перед сотником: — Возьми к себе!

— Шейн обманул, — объяснял старший северянин, уплетая похлёбку из сушёных грибов. Обед пришлось варить дважды, на огне снова кипел котёл. — Не умеет воевать. Из-за него мой отец погиб, и у Рори и Фина тоже. Шейн ничего не заплатил за убитых, сказал только, что летом соберёт новое войско и отомстит за каждого. И чтобы мы готовились и упражнялись с мечами.

Под меховыми капюшонами оказались совсем молодые лица — Верен насчитал всего троих старше себя. При мечах было и вовсе двое, зато у каждого был тугой лук и по два колчана стрел.

— Отчего Шейн сразу вас не забрал? — спросил Ардерик.

— Чтобы не кормить, отчего ж ещё.

— И сколько людей с ним было?

— Два десятка. Говорили, что он послал ещё два раза по столько к Гриму у Чёрного Вершка и в Старую Кузницу. Чтобы не объедать наших.