На пороге великих тайн - [20]

Он, видимо, не поверил. Коричневая спираль развернулась и бесшумно исчезла за кустом, правда, уже не особенно поспешно.

Я начал заворачивать отколотые образцы, уверенный, что он появится снова.

И действительно, не прошло и нескольких минут, как едва различимый шорох дал знать, что полоз возвращается. Я осторожно повернулся вполоборота, наблюдая за ним, шелестел бумагой, делая вид, что не замечаю его появления. Он снова свернулся в спираль. Голова, покачиваясь, начала подниматься, словно он хотел заглянуть мне через плечо.

«А что, если перестать шевелиться? — подумал я. — Может, он подползет ближе?»

Я отложил завернутый в бумагу образец и замер без движения, из-под опущенных век наблюдая за ним. Он продолжал некоторое время ритмично покачивать головой, потом голова стала опускаться все ниже, коснулась земли, и он также замер, словно окаменел.

Так мы следили друг за другом довольно долго. Я почувствовал, что сижу на жаре под полуденным крымским солнцем.

— Знаешь, друг, а ведь мне пора, — сказал я, осторожно поднимаясь.

Он шевельнулся и неторопливо исчез в кусте. Сложив образцы в рюкзак, я собрался уходить. Мне только хотелось узнать, что станет делать полоз.

Я шагнул с полянки в заросли сосняка и, спрятавшись за кустами, начал ждать.

Некоторое время полянка была пуста. Потом гибкая бронзовая пружина неслышно выскользнула из-под корней и замерла на камнях. Казалось, полоз прислушивался. Затем он не спеша пополз вдоль карниза, словно осматривал те разрушения, которые причинил мой геологический молоток.

Несколько мгновений узкая коричневая голова покачивалась над травой, затем нырнула в зелень. Полоз исчез в сосняке.

Хозяин солнечной поляны заинтересовал меня. Спустя немного дней я снова навестил сосновые заросли на склоне Лисьей горы. Полоз был там. Он лежал неподвижно на карнизе песчаника, возле того места, где я отбивал образцы.

«Спит?» — удивился я.

Под тяжелыми башмаками хрустнула сухая ветвь. Полоз стремительно скользнул под куст.

Я долго сидел на карнизе. Полоз не появлялся. Вспомнив, что он выползал на удары молотка, я начал негромко постукивать по карнизу. Полоз узнал сигнал, выполз из-под корней и, устроившись на своем излюбленном месте, стал покачивать бронзовой головой. Мне показалось, что он раскачивается в такт ударам. Я начал постукивать чаще. Однако голова недовольно дернулась и замерла. Более частый ритм его не устраивал. Я долго сидел на карнизе, а он не уползал и не сводил с меня неподвижных круглых глаз. Когда я наконец поднялся, он понял, что визит окончен, и уполз в нору.

Я решил показать удивительного обитателя поляны своим товарищам. Но мне не поверили. Все же я уговорил их пойти хотя бы ради того, чтобы посмотреть новые обнажения песчаников Лисьей горы.

Мы осторожно подошли к знакомой поляне.

Она была пуста. Мы долго сидели на карнизах песчаников. То молчали, то постукивали на разные лады геологическими молотками. Полоз не появлялся.

В конце концов товарищи подняли меня на смех и ушли, захватив образцы песчаника.

Вечером в лагере, проверяя полевые материалы одной из студенческих бригад, я увидел знакомые красноватые песчаники.

— Откуда это? — поинтересовался я.

— Мы в лесу на Лисьей новое обнажение нашли, — с гордостью ответил бригадир.

— И совсем не новое, — махнула рукой одна из девушек, — там до нас кто-то отбивал образцы.

— Обнажение не новое, — сказал я, — но все равно вы молодцы, что разыскали его.

— Ой, знаете, Владимир Александрович, какую мы там в лесу змею убили, — похвастался бригадир. — От головы до конца хвоста метра четыре будет!

— Даже если от хвоста до головы мерить, и то больше двух метров наберется, — заметила девушка.

— Что за змея? — тихо спросил я.

— Толстая, коричневая; наверно, очень ядовитая. Шипела на нас до ужаса.

— А брюхо у нее не желтое с крапинками?

— Мы брюха не видели, мы ее по спине били.

— Зря старались, — резко сказал я. — Вероятно, это был полоз. Он не ядовит.

— Да я говорила, — вставила девушка. — Разве они послушают. Охотники… за ужами.

— В лагерь принесли или там, на месте, бросили?

— Мы ее под деревом положили. Хотели на обратном пути взять. А когда вернулись, не нашли. То ли кто утащил, то ли еще жива была и сама уползла… В общем, исчезла.

Я поймал себя на странном ощущении: вот убили змею — крымского полоза, а мне ее жалко. И жалко не только оттого, что стало меньше одним безобидным и полезным обитателем крымских лесов, но и потому, что опустела солнечная поляна на Лисьей горе, что ушел кто-то знакомый и чуть близкий.

Не сомневаюсь, что студенты повстречали именно Хозяина солнечной поляны. И он оказался слишком доверчивым к людям с длинными молотками.

А может, он все-таки уцелел, смог уползти, отлежался в своей норе и по-прежнему греется в знойные дни на красноватых карнизах?

Не знаю. Больше я его никогда не видел. Но если встретите когда-нибудь в крымских лесах длинную буровато-оливковую змею с темными пятнами на желтом брюхе, не трогайте ее. Может быть, это Хозяин солнечной поляны.

ДАРЬЯЛ, ФАНДАРЬЯ И БИТВА ЗА ЗЕРАВШАН

В глубокой теснине Дарьяла,

Где роется Терек во мгле…

М. Ю. Лермонтов