На пороге великих тайн - [10]

Я крепко пожал морщинистую коричневую руку медсестры Юсупова и тихо спросил, сколько ему заплатить за лечение Ларисы.

Медсестра обиделся. Он освободил свою ладонь из моих рук и резко сказал:

— Зачем платить? Не надо платить, совсем не надо платить… Медпункт деньга дает. Другой деньга медсестра Юсупов не надо.

Я смутился.

— А подарок можно? — спросила Лариса, протягивая медсестре Юсупову большой белый сверток.

Теперь пришла очередь смутиться медсестре. Он затоптался на месте, прижимая руки к груди. Лариса сунула ему свой сверток и, поднявшись на цыпочки, вдруг чмокнула в небритую щеку.

Медсестра отступил на шаг и, подняв глаза к звездам, разразился длинной узбекской фразой; потом сам перевел ее, касаясь ладонями лица и груди:

— Если солнце дарит тепло, человек говорит спасибо. Пусть солнце всегда светит тебе, белая роза, пусть тебя не укусит фаланга.

Потом он не торопясь развернул сверток.

Это был белый медицинский халат, сшитый Ларисой, когда она сидела больная в лагере.

Посапывая от удовольствия, медсестра надел халат прямо на свой разорванный фартук и огляделся по сторонам. Лицо старого узбека на мгновение озарилось проблеском улыбки.

— Хорошо будет, — сказал он, поглаживая полы халата.

Потом достал из сумки жестяную коробочку и вынул из нее пучок сухой травы.

— Возьми, — сказал он, протягивая траву Ларисе, — когда другой фаланга другой человек кусай, мало-мало пожуй трава и выплюни, пожалуйста, на рана. Хорошо будет…

— А где эта трава растет? — с интересом спросил Женька.

— Твоя не найдет, — мягко ответил медсестра Юсупов, — большой голова надо…

И он ушел в темноту, ни с кем не простившись, уводя с собой своего однорогого спутника.

Может быть, вы встретите когда-нибудь медсестру Юсупова. Передайте ему от меня сердечный привет.

МЕДВЕЖЬЯ УСЛУГА

Эта удивительная история произошла с моим хорошим приятелем Ленькой К. Если не поверите, поезжайте на Памир. Невдалеке от Хорога, в маленьком горном кишлаке Висхарв, живет старый Курбан Алиев.

— В отборном кишмише нет сора, у старый человек нет лживых слов, — любит повторять Курбан.

И он подтвердит, что все обстояло так или почти так, как здесь написано.

А в долине голубой пенистой Кумачдары за третьим водопадом уже дымят высокие трубы обогатительной фабрики. И каждый мальчишка в рудничном поселке скажет вам, что все так и было… Поэтому рудник назвали Медвежьим, а обрыв, где заложены главные штольни, — Ленькиными камнями. И, кто знает, может, в одной из соседних долин еще живут те самые медведи, которые оказали Леньке такую замечательную услугу… Впрочем, начну по порядку…

Несколько лет назад вверх по Кумачдаре пробирался караван геологов. С трудом дотащили тяжело навьюченных ишаков и лошадей до первого водопада.

— Дальше лошадка дорога нет, товарищ, — сказал старый Курбан Алиев. — Дальше надо мало-мало пешком ходил.

— До верховьев долины еще километров тридцать, — нахмурился начальник. — День ходьбы…

Ну, ничего не поделаешь. Придется разбивать лагерь здесь…

Перед ужином Ленька — он работал в партии коллектором — вскарабкался по скалам на обрыв, с которого седыми каскадами падала Кумачдара. Возвратившись к палаткам, Ленька объявил, что за водопадом долина легко проходима.

— Чепуховый обрыв, — заключил Ленька, вытирая кровь на расцарапанном колене, — можно было дальше идти…

— Можно, — рассердился старый Курбан, — когда у верблюд хвост до земля дорастет. Как ишак наверх потащишь? Подъемный кран Хорог есть… Тут нет… Тьфу!..

— Тропинку можно найти в обход водопада, — заметил Ленька. — Где-нибудь там…

— Хорошо, когда лошадь с хвостом, а человек с мозгами, — проворчал Курбан. — Дальше еще два водопад есть. Чего делать будешь?

На следующее утро, намечая дневные маршруты, начальник сказал:

— А ты, Леонид, пойдешь прямо вверх по реке до третьего водопада. Промерь радиоактивность пород вдоль русла. На склоны высоко не лазай… Курбан с тобой пойдет. Он поможет отмыть шлихи[5]. После полудня отпусти Курбана в лагерь, чтобы он успел сварить обед. А сам хорошенько осмотри осыпи за вторым водопадом. Может, тебе попадутся обломки интересных минералов и руд… Долина Кумачдары почти не исследовалась геологами…

После завтрака все стали собираться на работу. Ленька вооружился счетчиком для измерения радиоактивности горных пород. Курбан повесил за плечи рюкзак, подоткнул полы зеленого ватного халата, взял деревянный лоток для промывки шлиховых проб.

— А ружье? — спросил Ленька.

Курбан махнул рукой:

— Долина ничего нет. Козлик, барс высоко, там, — Курбан указал на далекие скалистые гребни, освещенные первыми лучами солнца. — Долина один сурок. Тьфу, теперь шкура совсем поганый…

— Отправляйтесь, отправляйтесь, — торопил начальник. — Спорить можете по дороге…

Ленька и Курбан вылезли на обрыв и зашагали вверх по долине. Влажная галька шуршала под ногами. На мохнатых лапах арчи блестела роса. Ветер задувал из верховьев. На крутых зеленых склонах пересвистывались сурки…

Ленька время от времени поглядывал на стрелку прибора. Она подрагивала возле нуля. Шли медленно. Каждые триста — четыреста метров останавливались. Курбан набирал в лоток темного песка, который лежал в углублениях между большими камнями. Покачивая лоток, осторожно промывал песок. Муть уносило водой, и в лотке оставался темно-серый влажный шлих — зерна тяжелых минералов, заключенные в песке. Ленька проглядывал шлих, потом упаковывал в особый конвертик из плотной бумаги. Писал этикетку.