На пороге трона - [49]

Шевалье достал из-под корсета белый шёлковый мешочек с бумагой, ещё согретой теплотой его тела, и передал верительный документ императрице.

Елизавета Петровна бросила беглый взгляд на подпись короля, затем отложила бумагу в сторону и ласково провела рукой по волосам юноши.

   — Завтра утром канцлер закрепит данное вам слово, и когда Петербург будет ещё спать крепким сном, договор уже будет подписан. А теперь что с вами делать? — тихо прибавила она.

   — Куда прикажете мне отправиться, ваше величество? — спросил шевалье.

   — Все спят во дворце, — задумчиво ответила императрица. — Мне не хотелось бы, чтобы мой двор узнал, что шевалье де Бомон занимал у меня место фрейлины. Да и, кроме того, полномочия французского короля даны девице де Бомон и ею вы должны быть представлены моему канцлеру. Как же быть?

   — Ваше величество, — воскликнул шевалье, низко склонив голову, — ваш блестящий ум подскажет, что нужно сделать. Верьте в мою глубочайшую признательность. Каждый толчок моего сердца принадлежит великой союзнице Франции. Она имеет право лишить меня жизни, и если она дарит мне её, то смело может распоряжаться ею по своему усмотрению.

XIV

Канцлер граф Бестужев ещё спал сладким сном, когда его адъютант рано утром передал ему приказание императрицы немедленно явиться к ней.

   — Ага, видно, маленький шевалье быстро идёт вперёд и куёт железо, пока оно горячо, — воскликнул канцлер, протирая глаза и зло посмеиваясь, — да он и прав, что не зевает.

Граф Бестужев быстро оделся, отказавшись на этот раз от своей ежедневной ванны и тысячи других туалетных приспособлений, которыми поддерживал бодрость духа и тела. Он принял только двойную дозу золотисто-жёлтых капель, открытых его братом, Михаилом Петровичем. Эти капли обладали свойством придавать блеск взгляду и приподнимать настроение. Захватив с собой нужные документы и завернувшись в шубу, несмотря на тёплую весеннюю погоду, граф Бестужев отправился в Петергоф.

По приезде его ввели в маленький кабинет императрицы, помещавшийся рядом со спальней. Елизавета Петровна полулежала в кресле. Она имела утомлённый вид, но глаза горели счастьем. За маленьким столиком, сервированным для завтрака, сидела фрейлина де Бомон, в высокой причёске с цветами и бриллиантами в волосах. Граф сразу всё заметил своими маленькими острыми глазками. Он подошёл к императрице и низко поклонился ей.

   — Мне очень жаль, граф Алексей Петрович, что я так рано потребовала вас, — проговорила Елизавета Петровна, милостиво протягивая ему руку, — я знаю, вы любите поспать, но дело такого рода, что не терпит отлагательства.

   — Я всегда к вашим услугам, матушка государыня, — ответил канцлер, — для вашего величества я готов пожертвовать всеми своими друзьями, среди которых первое место занимает сон, так как во сне я иногда вижу свою юность. Я очень рад, что ваше величество позвали меня, так как я много передумал этой ночью и хотел доложить вам результат своих дум по поводу одного обстоятельства...

Фрейлина де Бомон с некоторым беспокойством взглянула на канцлера, который по приглашению императрицы опустился на рядом стоящий стул и положил на свои колени портфель с бумагами.

   — Мы после поговорим об этом, — поспешно заявила Елизавета Петровна, — вы мне сообщите свои мысли, вы знаете, как я их ценю, — а прежде всего выслушайте, пожалуйста, мою волю; я отдала приказ фельдмаршалу отправиться к армии, так как мне кажется недостойным для России, чтобы её войска бездействовали на границе.

Императрица взглянула на фрейлину, чтобы убедиться, что она довольна её словами. Де Бомон тихо наклонила голову, и канцлер сделал одобрительный жест, точно Елизавета Петровна говорила именно то, что он сам думал.

   — Мои храбрые солдаты двинутся вперёд, — продолжала государыня, — и, конечно, не против кого другого, как против короля Пруссии, который надоел мне своими преследованиями. Я прекрасно знаю, что он только ждёт моей смерти, чтобы сделать из ослеплённого им великого князя своего вассала.

Она остановилась в ожидании противоречия со стороны канцлера, но тот быстро кивнул несколько раз головой с видом полного сочувствия.

   — У нас имеется с Англией договор, — продолжала императрица, — который...

   — Который никоим образом не может служить препятствием для решения вашего величества, — живо подхватил последнее слово канцлер, — так как в нём предполагалось, что прусский король будет противником Англии, а между тем он является теперь первым союзником великобританского двора.

   — Совершенно справедливо, совершенно справедливо, — весело сказала Елизавета Петровна, хотя и была несколько удивлена лёгкостью, с которой канцлер пошёл навстречу её идеям, — я, значит, вполне свободна протянуть руку тем державам, которые являются врагами моих врагов и стоят против прусского короля.

   — Совершенно свободны, ваше величество, — подтвердил граф Бестужев, — в Лондоне перестанут выплачивать субсидии, предназначенные на этот предмет.

   — Мой обожаемый повелитель, — вставила мадемуазель де Бомон, — вне всякого сомнения, будет готов принять участие в расходах на ведение войн, служащих взаимным интересам России и Франции.